Не удержал меня мiр
Попечение Богородицы и Промысл Божий в поиске совершенной евангельской жизни кающегося христианина.
Прославленный к тысячелетнему юбилею Владимирова Крещения 988 года
русский преподобный отец Вселенской Церкви, родившийся крестьянином солдат
бывшей царской России, ушедший на Афон с благословением и молитвами святого
Иоанна Кронштадского Силуан (в мiру Симеон Антонов) является одним из ярких
Богом взращенных современных плодов Кафолической Ортодоксии.
Сам Глава Христовой Церкви на слова некоего не названного по имени юноши:
«Учитель благий! Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» – повелел:
«соблюди заповеди: «не убивай»; «не прелюбодействуй»; «не кради»; «не
лжесвидетельствуй»; «почитай отца и мать»; и: «люби ближнего своего, как самого
себя». Юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей; чего еще недостает
мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое, и
раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною…
«Так кто же может спастись?» – спросили на это Спасителя ученики. И Иисус, воззрев,
сказал им: человекам это невозможно; Богу же все возможно». [Мф. 19, 16-21, 25-26]
Богатый юноша – это и конкретный человек, встретившийся с воплотившимся
для нашего спасения Господом, и каждый из нас – христиан. И с молодым, богатым
силой, красотой, навыками трудовой и в семье жизни Симеоном Антоновым –
будущим монахом Силуаном – этот «некто» тоже связан самым прямым, как бы
пророческим Евангельским образом.
Из жития святого Силуана мы видим, что он был в самом юном возрасте
испытан, проверен, искушен в соблюдении перечисленных в Святом Евангелии
заповедей: «не убивай»; «не прелюбодействуй»; «не кради»; «не лжесвидетельствуй»;
«почитай отца и мать»; и: «люби ближнего своего, как самого себя». И в чем-то
промыслительно оказался виновным.
Чуть было не убил одним ударом кулаком в грудь напавшего на него с ножом
буйного в опьянении односельчанина, да Бог сохранил и того, и другого от убийства.
Блудил с влюбившейся в него девицей односельчанкой. Но Богородица
сладкогласным и кротким Своим увещанием во сне и по пробуждении будущего святого обличила и остановила. А Господь устроил без позора благополучную земную
жизнь несостоявшейся его невесты.
Но многого плохого он и не делал, поступая во благо.
Сам не крал, но от родителя своего получил урок милосердия к тем, кто по
бедности приворовывал урожай с их крестьянского поля.
Не только не лжесвидетельствовал, но и вообще никогда не осуждал и не
обсуждал другого.
Почитал отца и мать, слушался их и всячески помогал в трудах, используя свою
богатырскую силу.
Любил и жалел всех, и горячо, сердечно за всех в нуждах и неприятностях
находившихся известных ему людях – тех самых Евангельских ближних – Богу и
Матери Божией молился.
Поэтому не удивительно, что обратило на него внимание Небо как на
способного к раскаянию и совершенной евангельской жизни христианина. И
сподобился он из ряда вон выходящей, в чем-то исключительной Помощи Свыше по
личному о нем Промыслу Божию и Приснодевы Марии заботам.
После очередного нецеломудренно проведенного вечера явился ему во сне и как
бы вполз через уста в его утробу отвратительный змий, настолько скверный, что
Симеон в ужасе проснулся. И сподобился будущий Силуан услышать обличительное
слово Богородицы: «Ты проглотил змею, и тебе противно. Так и Мне неприятно то,
что ты делаешь»…
Это событие стало поворотным и определяющим в дальнейшей жизни
известного нам и почитаемого нами нашего Святого. Он стал жить иной жизнью.
Избегал былых развлечений и соблазнительных времяпрепровождений. Снова стал
искать монашества.
Когда еще в девятнадцатилетнем возрасте он впервые собирался поступить в
братию Святой Киево-Печерской Лавры, его отец настоял, чтобы он отслужил сначала
положенную воинскую службу, и лишь потом определялся с духовным. Послушный
заповеди чтить отца, Симеон так и сделал, пойдя в солдаты.
Служил он в Семеновском полку в Санкт-Петербурге. Был безупречным воином,
хорошим другом. Старался не грешить, и продолжал размышлять о другой и
дожидаться иной – монашеской жизни.
Как-то был он с однополчанами в увольнении, и зашли они подкрепиться в
харчевню. Там было многолюдно. Все ели, пили, звучала музыка. И солдаты этим же
занялись, кроме Симеона. Он не этого искал, и сказал им: «Вот мы тут веселимся, а на
Афоне монахи бдят и молятся Богу. И кто и какой ответ даст на Страшном Суде
Господу?»
Естественно, что сразу же по окончании воинской службы направился он к
новой – совершенной Евангельской жизни, последовал за Христом, всех и все оставив.
Заехал в Кронштадт за благословением святого протоиерея Иоанна (Сергиева),
но не застал его, и написал ему следующую записку: «Хочу пойти в монахи.
Помолитесь, чтобы не удержал меня мiр». Дома Симеон пробыл всего лишь неделю.
Святой Иоанн Кронштадтский вернулся, прочел его записку, помолился… И
окружило будущего преподобного Силуана Афонского как бы некое страшное пламя,
отчуждающее его от мiра и всего, что в мiре. И сопровождало его до водворения в
Русском монастыре святого великомученика и целителя Пантелеимона на Святом
Афоне.
Спокойный, выдержанный, мирный и скромный характер. Привычка жить
сначала в домашнем, а затем и вообще в казарменном коллективе в дисциплине и
послушании. Богатырская физическая сила. Неутомимость в трудах. Все это стало
залогом упорядоченной внешней и внутренней монастырской жизни. В
тридцатилетнем возрасте принял Симеон монашеский постриг и стал Силуаном. И все
бы ничего, но недоставало тогда в обители постоянного и безупречного духовного
водительства. Большое количество братии, не перерастало в качество. Не было
учительства и ученичества, как общей и обязательной монашеской нормы для
надежного ограждения от ошибок и прелести.
И остается тогда, как было открыто это Святым первым монахам о монахах и
христианах дней последних, когда оскудел как пример другим преподобный, лишь два
крыла спасения – болезни и скорби для испытания терпения и доверия Богу, что Он Благ, и неимоверного смирения как единственного условия даров Благодати.
Смирения по опыту, смирения как результата многих чувствительных ниспадений.
«За то страдаем мы, – пояснял впоследствии умудренный собственным опытом
Старец, – что не имеем смирения. В смиренной душе живет Дух Святой, и Он дает
душе свободу, мир, любовь, блаженство». Стяжать смиренный дух – «это великая
наука, которую скоро не одолеешь».
Преподобный Силуан говорил о себе, что впадал в прелесть дважды.
Сначала, когда еще послушником заслужил любовь и уважение монашеской
братии, слышал их похвалы, стал искушаться помыслами самодовольства. И однажды
ночью увидел заполнивший его келью, просвещающий его тело и даже показывающий
все внутренности странный свет от лукавого с внушающим помыслом: «Прими – это
благодать», – так что его неопытная душа смутилась на это и озадачилась. Затем стали
являться ему бесы. И он «как с людьми» наивно с ними разговаривал. Те то
нахваливали его «за святость», то внушали: «Ты не спасешься». Это угнетало его и
доводило до отчаяния, и Симеон сопротивлялся наваждениям врагов неспанием и
напряженными молитвами. Так протекали целые месяцы. Он дошел до последнего
отчаяния и подумал, что Бога умолить невозможно. При этом почувствовавшая
полную оставленность его душа погрузилась во мрак тоски и адского томления.
Не понимавшему причин такой брани и не имевшему духовной поддержки
собратьев подвижнику помощь тогда оказал Сам Божественный Промыслитель. На
вечерне в Ильинском храме при мельнице вместо местной иконы Христа Симеон
увидел живого Спасителя! Душа и тело подвижника исполнились огнем благодати
Святого Духа. Его осиял великий Божественный свет, он был изъят из мiра и духом
возведен на небо, где слышал неизреченные глаголы, в тот момент он получил новое
рождение – уже Свыше (Ин. 1, 13; 3, 3). Кроткий взор всепрощающего, безмерно
любящего, радостного Христа привлек к себе страдальца и затем, скрывшись,
сладостью Божией любви восхитил дух его в созерцание Божества уже вне образов
мiра. Впоследствии в своих писаниях Силуан без конца повторяет, что Господа познал
он Духом Святым, что Бога узрел он в Духе Святом. Он утверждал также, что когда
Сам Господь является душе, то она не может не узнать в Нем своего Творца и Бога.
Познавшая свое воскресение и увидевшая свет подлинного и вечного бытия
душа Симеона первое время после Явления переживала пасхальное торжество. Все
было хорошо: и мир великолепен, и люди приятны, и природа невыразимо прекрасна,
и тело стало иным, легким, и сил как бы прибавилось. Но постепенно ощутимое
действие благодати стало слабеть. И началось старательное искание ответа на
растущее недоумение почему? Что делать, чтобы не допустить этой потери?
Русский духовник отец Анатолий советовал ему: «Во время молитвы ум храни
чистым от всякого воображения и помысла, и заключай его в слова молитвы». Но
свою беседу на беду Симеону закончил словами: «Если ты теперь такой, то, что же ты
будешь под старость?» И этим своим удивлением дал молодому собрату сильный
повод к тщеславию, с которым тот не умел еще бороться. Он снова впал в уже более
продолжительную и тонкую брань с прелестью гордости и тщеславия, которые влекут
за собой все беды и падения. Когда благодать оставляет, сердце остывает, молитва
ослабевает, ум рассеивается и начинаются приражения страстных помыслов.
Тогдашние аскетические подвиги монаха Силуана кажутся невозможными по их
самоотверженности. Он забывается сном на 15-20 минут всего по несколько раз в
сутки. И то, сидя на табуретке, а не лежа в постели. Несет обычные трудовые
послушания днем. Несет подвиг внутреннего послушания в отсечении своей воли и
предании себя на волю Божию. Строго постится. Избегает общений и дел,
отвлекающих от Иисусовой молитвы. И все же свет благодати часто оставляет его, а
бесы толпой приходят ночью и окружают для брани. И такая многолетняя смена
состояний то некоторой благодати, то оставленности и демонических нападений,
заставляет отца Силуана пребывать в постоянной внутренней духовной борьбе и
бодрствовании.
Прошло пятнадцать лет со дня явления ему Господа. И вот однажды, в одно из
таких мучительных борений с бесами, когда, несмотря на все старания, чисто
молиться не удавалось, он встает с табурета, чтобы сделать поклоны, но видит перед
собой огромную фигуру беса, стоящего впереди икон и ожидающего поклона себе.
Полна бесов вся его келья. Отец Силуан снова садится на табурет и, наклонив голову,
с болезнью сердца молитвенно взывает: «Господи, Ты видишь, что я хочу молиться Тебе чистым умом, но бесы не дают мне. Научи меня, что должен делать я, чтобы они не мешали мне?»
И был в душе ответ Господа: «Гордые всегда так страдают от бесов».
«Господи, – говорит Силуан, – научи меня, что должен я делать, чтобы
смирилась моя душа»
И снова слышит в сердце ответ от Бога: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся».
Исполнилось на деле свидетельство апостола Павла об Иисусе Христе Сыне
Божием, «Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины, дабы
проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это
хорошо и угодно Спасителю нашему Богу» [1 Тим. 2, 4, 2-3].
Отныне душе преподобного открылось, что корень всех грехов, семя смерти есть
гордость; что Бог – есть Смирение, и потому желающий стяжать Бога должен стяжать
смирение. Он познал, что то несказанно сладкое великое смирение Христово, которое
ему было дано пережить во время Явления, есть неотъемлемое свойство Божественной
любви, бытия Бога. Отныне он познал, что весь подвиг должен быть направлен на
стяжание смирения.
И духовным гимном ставшего после данного ему Господом откровения на
твердый путь святости Силуана становится:
«Скоро я умру, и окаянная душа моя снидет в тесный черный ад, и там один я
буду томиться в мрачном пламени, и плакать по Господе: «Где Ты, свет души моей?
Зачем Ты оставил меня? Я не могу жить без Тебя!»».
Это делание привело его к миру души и чистой молитве. Благодать уже не
оставляет его, как прежде: он ощутимо носит ее в сердце, чувствует живое
присутствие Бога; и полон удивления перед Его милосердием, его посещает глубокий
мир Христов; Дух Святой снова дает ему силу любви. Однако и теперь страдал он от
колебаний и изменчивости человеческой натуры и продолжал плакать невыразимым
плачем сердца, когда умалялась в нем благодать. И так еще целых пятнадцать лет,
пока не получил он силу одним мановением ума, никак не выражаемым внешне,
отражать то, что раньше его тяжело поражало.
Через чистую умную молитву святой Силуан научается великим тайнам духа.
Сходя умом сначала в свое плотяное сердце, он начинает проникать в свое глубокое
духовное сердце, и в нем видит, что с его личным бытием неотделимо связано бытие
всего человечества.
«Брат наш есть наша жизнь», – уже по опыту говорил Старец. Имея ввиду, что
через любовь Христову все люди становятся неотъемлемой частью нашего личного
вечного бытия. Заповедь – любить ближнего, как самого себя, – он начинает понимать
как онтологическую бытийную общность.
После опыта адских страданий, после указания Божия: «Держи ум твой во аде»,
– для старца Силуана было особенно характерным молиться за умерших, томящихся
во аде, но он молился также и за живых, и за грядущих. В его молитве, выходившей за
пределы времени, исчезала мысль о преходящих явлениях человеческой жизни, о
врагах. Ему было дано в скорби о мiре разделять людей на познавших Бога и не
познавших Его. Для него было несносным сознавать, что люди будут томиться «во
тьме кромешной».
Он молился за всех; молиться только за себя стало для него неприемлемым.
Ведь и все люди подвержены греху, все лишены славы Божией (Рим. 3, 22). Для него,
видевшего уже эту славу и пережившего ее лишение, одна мысль о нем была
нестерпимо тяжела. Душа его томилась сознанием, что люди живут, не ведая Бога и
Его любви, и он молился, чтобы Господь по неисповедимой любви Своей дал им Себя
познать.
До конца своей жизни, несмотря на изнемогающие силы и болезни, он сохранил
привычку спать урывками. У него оставалось много времени для уединенной
молитвы, он постоянно молился, меняя в зависимости от обстановки образ молитвы,
но особенно усиливалась его молитва ночью, до утрени. Тогда молился он за живых и
усопших, за друзей и врагов, за весь мiр. Уже как раскаявшийся и прощенный бывший
грешник за нераскаянных. Об их раскаянии из любви к любящему Промыслителю и
жизни Подателю Господу.
Что касается опыта святого Силуана о попечении о нашем спасении
Богородицы, то он об этом, например, так свидетельствовал:
«Когда я был молодым послушником, однажды молился я пред иконой Божией
Матери, и молитва Иисусова вошла в сердце мое и сама стала там произноситься. А
однажды в церкви я слушал чтение пророчеств Исаии, и при словах: «Омойтесь,
очиститесь» (Ис. 1, 16), – подумал: «Быть может, Божия Матерь согрешила когда-
нибудь хотя бы мыслью».
И дивно, в моем сердце вместе с молитвою голос ясно проговорил: «Божия
Матерь никогда не согрешила даже мыслью».
«Много чудес и милостей видел я от Господа и Божией Матери, но воздать за
эту любовь ничем не могу. Что воздам я Пресвятой Владычице за то, что Она не
возгнушалась мною во грехе, но милостиво посетила меня и вразумила? Я не видал Ее,
но Дух Святой дал мне познать Ее из слов Ее, исполненных благодати, и радуется дух
мой, и влечется душа моя к Ней любовью, так что и одно призывание имени Ее сладко
сердцу.
О, когда бы мы знали, как любит Пресвятая всех, кто хранит заповеди Христовы,
и как жалеет и скорбит о тех, которые не исправляются! Я испытал это на себе. Не лгу,
говорю пред лицом Бога, Которого знает душа моя: духом я знаю Пречистую Деву. Я
Ее не видал, но Дух Святой дал мне познать Ее и Ее любовь к нам. Если бы не Ее
милосердие, то я давно бы погиб; но Она восхотела посетить меня и вразумить, чтобы
я не грешил.
Она мне сказала: «Нехорошо Мне смотреть на тебя, что ты делаешь». И слова Ее
приятные, тихие, кроткие, и действуют на душу. Прошло более сорока лет, но душа
моя не может забыть этих сладких слов, и не знаю, что воздам я грешный за эту
любовь ко мне нечистому и как буду благодарить благую, милующую Матерь
Господню.
Воистину Она Заступница наша пред Богом, и одно имя Ее радует душу. Но и
все небо и вся земля радуются о любви Ее. Чудное и непостижимое дело. Она живет
на небесах и непрестанно видит славу Божию, но не забывает и нас убогих и Своим
милосердием покрывает всю землю и все народы.
И сию Пречистую Матерь Свою Господь даровал нам. Она наша радость и
упование. Она наша Матерь по духу и близка нам по природе, как человек, и всякая
душа христианская влечется к Ней любовью».
И завершить мы можем главным свидетельством Вселенского по месту первого
прославления и по масштабу значения и почитания святого – преподобного Силуана
Афонского, что благодаря Промыслителю и всякого блага Подателю Господу Богу
нашему и попечению Пресвятой Приснодевы Марии Богородицы, как просил он
некогда избранника Их и угодника, Иоанна, Чудотворца Кронштадтского, стал он
монахом подлинным и не смог удержать его мiр от пути спасения и достижения
величайшей святости. Во славу Божию и пример христианам всей современной
Кафолической Ортодоксии.