Диссертация: Глава 2

Оглавление

Введение
Глава 1 Жизненный путь преподобного старца Феодора
Глава 2 Образ старчествования преподобного Феодора, его прижизненное и посмертное почитание, и прославление в лике святых
Глава 3 Гимнография, посвященная преподобному Феодору
Заключение
Библиография
Приложение

 

Глава 2. Образ старчествования преподобного Феодора, его прижизненное и посмертное почитание и прославление в лике святых

В подавляющем большинстве
случаев святые почитаются хорошо знавшими их или же только слышавшими о них
людьми еще при своей жизни. Не явилось исключением и благоговейное отношение к
имени преподобного Феодора большинства его современников. Еще до начала своей
старческой деятельности он обращал на себя внимание приходящих помолиться в
Александро–Невскую обитель петербуржцев самим своим аскетическим видом.
Необычность пройденного им до этого подвижнического пути: настоящее бегство от
мира, суровое отшельничество и милостивый суд над ним набожной императрицы
Елисаветы, вместе с запечатленной на его лице духовностью располагали людей
просить у святого молитвенной помощи и совета.

Отец Феодор не искал себе учеников и
учениц. Бывшего отшельника, поневоле оказавшегося в столице и постриженного в
знатном придворном монастыре, больше привлекали аскетические упражнения,
направленные на очищение своей греховности и спасение собственной души. Внимание
мирян и глубина тревожащих их духовных проблем явились для него полной
неожиданностью. Попытка переадресовать их к ученой Александро–Невской собратии
не помогла. Люди искали не просто начитанного, а богодухновенного руководителя.
И тогда в строгом подвижнике с необычайной силой стали действовать Богом данные
любовь к ближним и ревность об их спасении. Впервые встретившись с этим
совершенно новым для себя внутренним чувством, преподобный Феодор обратился к
Богу с молитвой о вразумлении. Он не исключал вероятности того, что все эти
события и переживания могут быть вражеским наваждением, и просил у Господа,
чтобы Он открыл ему Свою совершенную волю и в случае богоугодности этого дела
научил, что отвечать вопрошающим и как правильно руководить ими на тесном пути
спасения в непогрешительном духе Священного Писания.

Бог внушил ему благую мысль
руководствоваться в толковании Священной истории и Святого Писания трудами
святителя Иоанна Златоуста, что будущий великий старец и начал успешно делать.
Общения с ним стали искать все новые и новые искренне верующие люди. И святой
Феодор целиком и полностью удовлетворял их духовные запросы, занимая в сердцах
ищущих услышать от него слово назидания людей, место духовного кормчего. Старец
руководил ими не от собственного ума, а старался всегда находиться в духе
истины. Ответственно подходя к своему новому служению, он стремился больше
времени уделять богообщению в непрестанной молитве, внимательном чтении и
благоговейном богомыслии. Чтобы выкроить для этого хоть сколько–то свободных от
монастырских послушаний и встреч с духовными чадами часов, преподобный Феодор
благословил своим ученикам поступать следующим образом. Все они регулярно должны
были собираться в подходящем для этого доме под началом наиболее грамотного и
духовно опытного его ученика, могущего «с толкованием читать Священного и
отеческого Писания книги»[285] и молитвенное правило, и только лишь в случае значительных недоумений искали бы
с ним личной встречи, приходя для этого в монастырь. Но даже такой порядок не
избавлял святого от зависти и притеснений со стороны Невской братии.

Частые многолюдные посещения и
сильная привязанность к отцу Феодору его духовных чад обоего пола раздражали
«ученую братию» настолько, что они стали жаловаться священноархимандриту своей
обители архиепископу Сильвестру (Кулябке) на старца и всех ищущих получить от
него духовную пользу. Он и сам видел излишнее с его точки зрения усердие
приходящих к этому «простому и неученому монаху» и благословил запретить им к
нему входить. Это повергло насильственно отторгнутых от своего старца
почитателей и учеников святого в великую скорбь, но одновременно с этим укрепило
их взаимную духовную привязанность и любовь.

Кто приходил тогда к отцу Феодору?
Его жизнеописание кратко, но емко говорит, что «из многих Петербургских жителей,
хотевшие Богоугодно жить в мире … мужи с женами и детьми»[286] и еще говорит, что приходил к нему «народ толпами»[287].

Чем руководствовался святой Феодор, и
за что петербуржцы любили и почитали своего старца? За то, что «он приходящих
всех наставлял, врачевал, утешал и укреплял, повинуясь слову Сирахову: лучше
слово, нежели даяние
(Сир. 7, 35). И Святому Златоусту, который в 25–м
нравоучении своем, в беседах на Апостольския деяния говорит: можеши ли –
советом, и сие всех много больше есть; сие толико лучши всех, елико вящшее имать
приобретение; не бо глад решаеши, но смерть лютую. И опять на Бытейския книги, в
части второй, в беседе 46–й: «случается, говорит, часто, что приятное слово
больше неимущаго удовольствует, нежели подаяние». И Святому Апостолу Павлу,
который учит: аще кто о своих не промышляет, невернаго горший есть, и веры
отверглся есть (1 Тим. 5, 8). И как усердствующие ко Отцу Феодору, в скорбех
душевных, в недоумениях и во отчаяниях получали от него наставления и цельбу, то
столь были к нему привязаны по Боге любовию, что всю свою жизнь с женами и
детьми возлагали на него; и чтоб он им ни сказал, все с радостию исполнять
тщилися»[288].

Чему учил их преподобный? «Им всем
дано было от Отца Феодора наставление – оберегаться всяких греховных страстей,
кои воюют на душу (1 Пет. 2, 11), потому, что кто друг миру, тот враг Богу
бывает (Иак. 4, 4); терпеть за любовь Божию находящия скорби с благодарением и
радостию; ибо, по слову Христову, в мире неизбежны скорби, но всякая скорбь наша
в радость будет (Ин. 16, 20). Возрадуется, говорит, сердце ваше и
радости вашея никто же возмет от вас
(Ин. 16, 22); пищу и питие употреблять
не много – иждивательныя и неизлишния; – платье носить не так худое и не
щеголеватое. Дано также было им от Отца и молитвенное правило, – и во всем
жительство спасительное»[289].

Какая атмосфера царила в среде первых
учеников старца Феодора? Между собой «ученики были его, как единоутробные
братья, или еще лучше: не было в них друг пред другом ни зависти, ни лести, ни
раздора, ни рвения, а имелось удивительное с кротостию и смирением согласие и
единодушие»[290].

Как воспринимали их окружающие и что
о них говорили? Ненавидящий «добро враг, не преставал многими своими козньми
чрез развращенных людей досаждать ученикам» святого. «Их называли святошами, а
иногда и раскольниками; но они все то терпели с радостию за любовь Божию»[291].

Что испытывал тогда сам преподобный?
«И самому Отцу Феодору от преждеупомянутых ненавистников досаждение
усугублялось, от одних за приходящих к нему для наставления, а от других за то,
что когда дано ему было послушание, стоять у мощей Святаго Александра Невскаго,
то он стал доставлять из кружки в казну большую сумму, нежели как другие при
оных бывшие. Такие завистники могли бы довести до того, что заслали–б его в
дальной какой монастырь; но как он определен по Имянному Указу; то им без
Высочайшаго повеления ничего ему сделать было невозможно – Отец Феодор мог бы о
наносимых ему озлоблениях доложить и самой Императрице, но он ничего о себе не
говорил, а все терпел доблественно»[292].

Прошло десять лет такой жизни и, как
повествует первое и самое глубокое Жизнеописание преподобного Феодора, он «судил
дать место гневу, по слову Христову: Егда гонят вы во граде сем, бегайте в
другий
(Мф. 10, 23). Святой «решился переселиться из Невскаго в Саровскую
пустынь, куда поступить и прежде у него было желание. В 1757–м году он выехал в
путь свой, взяв с собою и привязавшихся к нему духовною любовию учеников своих и
учениц»[293].

Много ли их было? Все кто выехал
тогда «с запада на восток в след Отца своего»[294] искали вместе с ним совершенной – монашеской – жизни, предполагавшей вместе с
полным отсечением своей воли перед лицом Богом данного руководителя и неизбежное
ухудшение в пустыне привычного своего столичного быта. И таковых, естественно,
не могло быть много. В том же Жизнеописании говорится, что, прибыв «в город
Арзамас, старец поместил странствующих с ним любви ради Божией учениц своих,
коих было тогда еще небольшое число, – в Арзамасском девичьем Никольском
монастыре, а сам с учениками своими поехал в Саровскую пустынь, – и вступил в
оную. Прожив в Саровской пустыни два года Отец Феодор по той причине, что число
учеников его довольно умножилось, просил Отцов Саровских, дать ему состоящую в
ведении Саровской пустыни, в сорока верстах, при городе Темникове на реке Мокше
обедневшую пустынь. Когда сие прошение его было исполнено; тогда он немедленно
переселился в Санаксарскую пустынь со всеми учениками своими, где и начали все
добре подвизаться»[295].

Из других источников известно имя
одной из учениц святого Феодора – дочери сержанта гвардии, дворянки Авдотьи
Ивановны[296],
последовавшей следом за своим старцем в провинцию из Петербурга и поселившейся в
Арзамасе. Что же касается учеников преподобного, ставших вместе с ним
послушниками в Сарове, то, зная, что первоначальное Санаксарское братство в 1759
году состояло всего из шести человек[297],
одним из которых был перешедший сюда следом за отцом Феодором уроженец
Арзамасского уезда Василий Андреев (будущий иеромонах и четвертый настоятель
этой обители Вениамин), ставший учеником преподобного в самом Сарове, куда он
поступил послушником в 1757 году в возрасте 23 лет[298],
можно считать, что из Петербурга следом за отцом Феодором отправилось не больше
пяти учеников, имена которых нам неизвестны.

Несколько самоотверженных учеников и
учениц стали той благодатной закваской, на которой через годы взошло
многочисленное братство и сестричество, составившие тесто приготовленного
Господу старцем Феодором чистого хлеба.

Жизнеописание иеромонаха Феодора
поводом к его переселению в Санаксар называет то, «что число учеников его
довольно умножилось». Как же согласовать это с тем, что в Санаксар их пришло
всего шесть? Объяснение здесь может быть двояким. Во–первых, речь могла вестись
и о тех, кто приезжал к преподобному в Саров из Петербурга, Москвы, Арзамаса и
других городов и весей России, а таковых его почитателей и учеников
действительно было более чем «довольно». А с другой стороны – святой и не думал
перенаселять Санаксарскую пустынь, которую замышлял, как строгий общежительный
монастырь, больше похожий по особенностям своего быта на скит. Для такой обители
и семь человек было «довольно». И по прошествии нескольких лет, в 1763 году в
нем собралось всего лишь двадцать человек братии, из них двенадцать были из
отставных гвардейцев, которым Екатерина II разрешила постричься от руки отца
Феодора и одновременно войти в его братство (значит первые три с небольшим года
здесь подвизалось всего лишь восемь человек).

В 1764 году обживаемая и
обустраиваемая старцем и его учениками Санаксарская пустынь была упразднена.
Святому пришлось обращаться к своим почитателям в Петербурге и через них с
Божией помощью добиваться открытия обители. Бог помог, и по ходатайству старца
Санаксар именным повелением Екатерины был оставлен в числе штатных
пустыней, самому отцу Феодору высочайшим указом от 16 октября 1764 года
предписано было стать ее начальником, а в следующем 1765 году другим высочайшим
указом от 7 марта Санаксарской пустыни велено было именоваться
монастырем.

Став в 1764 году самостоятельным
Санаксарским строителем[299],
преподобный Феодор ввел здесь Студийский общежительный устав по общему
церковному чину Саровской пустыни с некоторыми особенностями относительно
исполняемого у него монашеского молитвенного правила[300].

Мы намеренно излагаем
рукописный вариант установленного в Санаксарской пустыни церковного чина,
рассчитывая на то, что читающий эти священные строки проникнется тем молитвенным
духом, который насаждался в возрождавшейся обители старцем Феодором.

«Устав же во обители
положен (был преподобным отцом) сицевый: в церкви святей служение
Божественное и чтение чтоб было не спешно, так чтоб и самым простым людям могло
быть внятно; от чего и продолжалась церковная служба, в будни(:) вечерня (–)
полтора часа, заутреня (–) пять часов, Литургия (–) два часа и()более, а
по()бол(ь)шой части в будни вместо Литургии, по()малости Священников – для
облегчения служащим, часы бывали, кои продолжались также до полт(о)ра часа, и
всего в сутки набиралось служение часов девять, а в воскресныи дни и полиелейные
часов девять и()бол(ь)ше. А когда всенощная бывала, в те сутки службы составляли
часов 12ть, и()от того неспешнаго чтения предстоящия к
восприятию душевному особую пол(ь)зу ощущали, и всегда глаголюще себе во
псалмех, пениих и песнех духовных, поюще и воспевающе в сердцах своих
Господеви.

Разсуждение Отца Феодора
было о сем чтении такое: когда мы, (–) говорил, (–) скорочтением только будем
наполнять воздух, а силу писания не понимать: то как душа в чувство может притти
по слову Святаго Апостола Павла: во воинстве труба аще безвестен дает глас, то
кто на брань уготовится(?) (1 Кор. 14, 8). Не чтение бо писания, но сила
онаго(,) понимаемая(,) нам во спасение бывает. (И) пророк Давид о()сем глаголет:
явление бо словес твоих просвещает и вразумляет младенцы (Пс. 118, 130), то есть
новоначальных(,) яко младенцов сущих по духу, не()ведущих высшей степени
молитвы.

Келейное ж правило предано
сицевое: по пришествии от заутрени всякому должно было прочесть утрен(н)ия
молитвы и помянник, а в вечеру по отпуске церковнаго повечерия (–) три ста
молитв (Иисусовых) при()исполнении полутораста поклонов, чрез десяток(:) десять
молитв и десять поклонов[301].
Но уже в церкви кроме канона (Б)огоматери по (О)ктоиху других канонов
не()читалось; в положении же поклонов соображались со уставом церковным; Когда в
какие дни клались в церкви земные или поясные такие клались и()в кел(л)иях.

При()выходе()ж из келлии в церковь,
такоже и из оныя в келлию читалось начало с поклоны следующее(:) (Б)оже(,)
милостив буди мне грешному(,) поклон. (Б)оже(,) очисти грехи моя и
помилуй()мя(,) поклон, без числа согреших(,) (Г)осподи(,) прости()мя, поклон.
(К)ресту (Т)воему поклоняемся(,) Владыко(,) и Святое (В)оскресение (Т)вое
славим(,) поклон, таже (Д)остойно есть до конца(,) поклон, Слава и()ныне(:)
(Г)осподи помилуй трижды(,) благослови; и(, )аще несть Священник, отпуск
сицевый: Господи Иисусе Христе (С)ыне (Б)ожий(,) молитвами (П)речистыя (Т)воея
(М)атере, предстательством Ангела (Х)ранителя моего, и прочих (Н)ебесных сил
безплотных, (Ч)естнаго (С)лавнаго (П)ророка, (П)редтечи и Крестителя Иоанна,
Святых славных и добро победных мучеников, преподобных и богоносных отец наших и
Святаго, его же в той день празднуют, и всех Святых (Т)воих ради, помилуй и
спаси мя грешнаго(,) и потом три поклона. По входе()же в церковь (в)сякий
брат(,) став, где кому надлежит, прочитавши начальныя означенныя(,) со страхом
Божиим(,) с поклоны молитвы, поклонясь на обе стороны братии по обычаю,
и()на()своем месте должен со благоговением стоять, ни к кому не токмо говорить,
ни ниже без нужды и взглянуть один на другаго не должен. Также наблюдалось, чтоб
безвремянно и поклоны не полагались, а()все()бы(,) смотря на чтеца и
Клиросных(,) вместе кланялись, при чтении аллилуия, Святый Боже и прийдите
поклонимся. И()вся им по чину и благообразно бываху, по слову святаго Апостола
Павла.

О()пищи же наблюдалось(:)
по()трапезовании никто не должен ничего взять в келлию свою кроме
квасу.

(И)з книг же духовных для пользы
давались только одна или две, а о()запорах и замках к келлиям, также о вине и
бане стыд было и говорить.

(П)ища же бывала самая нужная, без
коей преминовать не можно; а пирогов и прочаго белаго хлеба, ниже в светлый
Воскресения Христова день полагашеся, разве от кого когда прислано
будет.

Огня()же по кел(л)иям, кроме
рукомесленных держать никому попущено не было, кроме того, что затопить келлию,
и(,) затопив(,) должен паки погасить.

На случающияся()же общия послушания
как то: рыбныя ловли, сенныя покосы, братия вся / кроме немощных и()престарелых
/(,) как рукомесленные, так и()церковные, оставя рукомесла своя(,) купно
выходили. (И) сам попечител(ь)ный пастырь душ (–) отец (–) с ними.

(Е)ще же во()обители
сей установлено от отца следующее: ежели когда кому из братии прихождаху
противныя спасению помыслы; тот шел бы в той же час ко()отцу в каковое(–)либо
время не было, хотя бы и ночью(,) невозбранно. А()он(,) яко отец чадолюбивый и о
спасении попечительный, принимал отечески и()врачевал уязвленную от врага душу:
час и два, а иногда и более, не выпуская из келлии, пока точное не подаст душе
здравие. Сами же братия после(,) по()выходе из келлии(,) сказывали: что такое в
совести ощущали облегчение, что забывали все земное воображение толико благодать
(Б)ожия словом отца умягчала души их, почему и блаженными себя почитали многие
из учеников его находиться в послушании у()таковаго отца.

Поучение же старец творяше нередко;
иногда при трапезе, а иногда в своей пришедшим келлии: как должно в монастыре
жить, как отсекать свою волю, как проходить тесный и прискорбный жития путь, и
вспять не возвращатися, какова сыскать отца, по слову Святаго Василия Великаго,
положенному в прологе Марта в 7й день. (И) как Святый Иоанн
Лествичник в своей книге изъясняет(,) что весь жития монашескаго подвиг состоит
в отсчении своей воли и своего разсуждения, во оставлении рода и()богатства;
а(,) кроме того(,) всякий монастырский житель не монах есть, а()мирской человек.
(И, )как не возможно быть кораблю без кормчия, и каковому(–)либо обучающемуся
художеству (–) без мастера и()учителя, так паче не возможно приступающему к
монашескому житию, без искуснаго наставника спасти душу(,) что хитрость
хитростям Святый Лествичник называет»[302].

После того, как Николаевская
Арзамасская девичья обитель стала в 1764 году штатным (необщежительным)
монастырем третьего класса, святой повелел своим ученицам перебраться в
упраздненный Алексеевский Арзамасский монастырь, взял их на свое иждивение,
поставил над ними настоятельницей Авдотью Ивановну[303] и также установил для собранной здесь общины белиц собственный устав, строго
требовавший от всех сестер, чтобы все «у()них было общее, послушание имели()б к
матери Настоятельнице, и чистую совесть; и()всегда ей в сумнител(ь)ствах
открывались бы. Настоятельница же, яко мать сущая их, матер(ин)ски бы содержала
их, не более бы любя одну, а другую умаляя, но()во()всем равную бы оказывала
любовь и привет. А в чьем нраве аще и()являлся бы каковой либо недостаток, тот
исправляла()б, как сущая мать(.) В недоумениях же, что сама не()может
настоятельница решить, тое относила()б к отеческому разсуждению; и всякая бы
сестра, в приличном по свойству своему находилась послушании и труде, от чего бы
могли каковой либо стяжать себе хлеб насущный. Рукоделие()ж их различно. (И)ные
шьют приносимое от граждан платье, другие прядут, третьи золотом шьют, иные
нижут жемчугом, ткут холсты, чулки вяжут, и трудятся весь день, и вечером сидят
в трудах даже до полунощи: одна при()них грамотная читает в слух книгу: в
вечеру()ж к трапезованию собираются в общую большую трапезу по()звону
колокольничному; и()по подкреплении себя телесною, какова может случится от
своего труда пищею, начинают вообще вси в келлии той вечерню, повечерие и три
канона: Сладчайшему Иисусу и (П)ресвятей (Б)огородице с Акафистом, и Ангелу
хранителю, и сто молитв Иисусовых, с положением пятидесяти земных поклонов,
помянник и Молитвы на сон грядущим и()как молитвы и жертвенник во время
трапезования, так и прочее чтение исправляют из грамотных по()очереди.
А()прочия, внимая чтомому, молятся, и()тако после правила простившись, по своим
келлиям с молитвою расходятся и пр(о)шедшей полунощи, не более имея отдохновения
часов пяти, собравшись паки в общую для исправления утренняго молитвословия
келлию, прочитывают утренния молитвы(,) потом помянник и кафизму, и()потом паки
каяждо отходит к своему рукоделию, даже до обеда. В церковь же ходят в простые
дни попеременно, и()то(,) кои не столь нужными обязаны послушаниями, и старушки,
а()в праздники ходят почти все, и стоят в церкви за()завесой, которая
по()отеческому благоразумию устроена от зрения мирских людей.

В келлиях же по многолюдству живут
сест(е)р по()десяти обще, и не должны по заповеди отца своего одна другой, кроме
любовнаго редкаго слова(,) лишнее что говорить, а досаднаго (–) отнюдь не
произносить, и()ниже мнения какаго подавать ни()от взору, ни()от поступков,
а()чтоб им все было по Апостольскому учению, любовию, яко спасение наше в
ближнем есть(.) (И)з монастыря()ж, кроме десяти человек старушек, кои выходят
за()необходимыми для монастыря покупками, никто не выходит, иныя лет
по()двадцати живши во()обители, и()будучи лишены мирских утешений, в терпении
пребывают, чающе воздаяния в будущей жизни, яже уготова (Б)ог любящим (Е)го»[304].

Принося свои
извинения за пространную цитацию уставов Санаксарского братства и Алексеевского
сестричества, мы оправдываем ее лишь тем немаловажным обстоятельством, что здесь
по сути дела из первоисточника приводятся те требования, которые предъявлял
старец Феодор к своим ученикам и ученицам, ведя их тесным и многоскорбным путем
спасения. В его уставах все было подчинено внутреннему деланию – молитве в храме
и келье, рукоделию и иному монастырскому труду, духовному чтению и, что особенно
важно, – незамедлительному откровению смущающих совесть помыслов, устранению
любых проявлений нецеломудрия, небрежения, зависти и вражды. За это и ценили
боголюбивые ученики и ученицы своего богомудрого старца.

Не забывали преподобного и его
почитатели в Петербурге и Москве, их иждивением строились храмы для
умножающегося братства Санаксарской обители, содержалась Алексеевская община
вдовиц и дев – учениц старца, которых он трогательно называл своими «бедными
нищими».

Как истинный добрый пастырь старец
никогда и никому не позволял расхищать вверенное ему от Бога словесное стадо.
Ради соблюдения своего Санаксарского братства от рассеяния он не побоялся
открыто возражать Тамбовскому преосвященному Пахомию, рукоположившему его самого
в иеромонахи. Когда тот призвал святого к себе «и между речей сказал: как у
тебя, Отец Феодор, довольно монахов, а у меня в них нужда, то дай мне сколько
будет потребно. Отец Феодор на сие ответствовал: Ваше Преосвященство, мои монахи
поручили мне свои души, потому сие отлучение будет для них не без прискорбия и
вреда. Не угодно ли Вашему Преосвященству взять в Саровской пустыне, где монахов
несравненно более нашего? На сие Преосвященный говорит: в Саровской пустыни я
совещусь взять: ибо там братия пострижены по старанию Преосвященнаго Димитрия
Сеченаго, – против чего Отец Феодор сказал: у нас же, Ваше Преосвященство,
пострижены по Именному повелению. За такие ответы Преосвященный хотя и
погневался, однако не судил никого взять»[305].
И за такую пастырскую ревность святого Феодора Пастыреначальник Христос
утверждал Санаксарское братство и благословлял его Своими явными
знамениями.

Так в 1767 году, когда были вырыты
рвы под основание первой в Санаксарской обители каменной двухэтажной соборной
церкви и отслужен был преподобным Феодором молебен о закладке храма, «прилетел,
неизвестно откуда, рой пчел, и сел на том месте, где должно быть во олтаре
горнему месту, и тем явно прообразовал умножение братии, и обилие благодати
живущим во обители»[306].
С тех пор и заведены были в Санаксаре пчелы, так как святой велел одному из
братьев огрести тот рой и посадить его в улей. Что и было за послушание
выполнено.

Составленное учениками старца Феодора Жизнеописание,
как по стилю изложения, так и по содержанию приводимых в нем отдельных ярких
эпизодов и самому духу кратких назидательных поучений святого удивительно
напоминает древние патерики. Взять хотя бы следующие истории, прекрасно
характеризующие редкие по силе дарования рассуждения и учительства, данные
преподобному свыше.

Пришли однажды к нему для откровения
помыслов «два брата, недавно вступившие в обитель, и еще не утвердившиеся в
вере; и один из них говорил: – позволь мне, Отче святый, в нынешния зимния
долгия ночи, от уныния иметь огонь в келлии, для освещения и прочитания книг.
Отец сказал ему: вместо требуемаго тобою света вещественнаго научайся искать
света небеснаго, умнаго; книг же читать вам новоначальным по келлиям, кроме
трапезы, в моей обители не позволяется; ибо вы не столько заимствуете из них
полезное для души, сколько навыкаете толковать на разврат спасения душевнаго,
что не сами, а другие не так живут. Другой же сказал: помысл склоняет меня на
уединенное пустынное житие, оставив жизнь общую на послушании. Старец отвечал
ему: Вспомни, сколько древние Отцы, жившие на уединении, от самомнения
пострадали – а иные даже в ересь впадали, и многие из таких остались навсегда
неисправленными и погибли. Бойся, чтоб и на тебе не исполнилось писание: вси
неимущии окормления падают, якоже листвие, и еще: горе единому; егда бо впадет в
уныние, кто возставит его? Св. Отцы судили вступившему в монастырскую жизнь
человеку быть непременно – под отеческим послушанием, что называется
страдальческою жизнию и за что они, в свое время, получат от Господа Бога
великую милость и увенчаны будут венцем славы наровне с мучениками и
исповедниками Христовыми.

По сем присовокупил: ежели хочешь
жить на уединении по благословению моему; то потерпи трехлетний искус у меня в
общежитии: всякое случающееся тебе от других досаждение и уничижение понеси с
любовию; пища у тебя будет – один хлеб и щи, и притом в день однажды; на
послушани(и) же бывать всяком и являться прежде всех. Если такой трилетний искус
перенесешь безропотно, то благословлю и на уединение. Брат, желая пустыннаго
жития, принял такое данное ему от отца правило, но вытерпеть его не мог; почему
и остался в общем житии на послушании, каясь о прежнем самочинии своем, и таким
образом Старец исправил обоих братьев»[307].

Преподобный Феодор был неутомим в
духовном делании. Помня о том, что Всенощные бдения в его обители занимали не
меньше двенадцати часов, вчитаемся в следующее повествование, касающееся бесед
старца в самый день праздника Благовещения Пресвятой Богородицы, которые он вел
на братской трапезе и в своей келье. Сидя после продолжительной праздничной
службы за трапезой, он беседовал с братией при господах, прибывших на праздник и
между прочими речами сказал всем им следующее: «послушайте, други мои, что
Святая Церковь восклицает (в сегодняшний день) в песнях: велит всем нам
земнородным, радостным духом, друг с другом сликовствовать, – ибо излияся на нас
источник крайняго милосердия Божия в воплощении Единороднаго Сына Его, Спасителя
мира. Благовествуй, говорит, земле радость велию. Само собою разумеется, что
здесь не земля, а люди, живущие на ней под именем земли обязуются
благовествовать о сей радости. Да и наполнена уже вся земля благовествованием
сим, а благоговейныя Христианския души – духовною радостию. Но, скажите, можно
ли душе, занимающейся увеселениями века сего, чувствовать сию радость? – Мне
кажется что, как не может человек Богу работати и мамоне, так невозможно ему,
занимаясь временными увеселениями, чувствовать духовное веселие о Боге», после
чего продолжал еще свою речь, рассуждая о чем–то другом.

Озадаченный услышанным от святого
словом один из гостей, когда по трапезе старец пошел в свою келью, просил
«позволения войти к нему для духовных нужд. Отец пригласил его; там между
прочими духовными беседами, дворянин предложил (ему такой непростой
вопрос)
: Если человеку, живя на свете, не должно довольствовать себя благами
века сего; то для чего и произведено Богом на земли столько приятных вещей?
Понять не умею, как Бог, будучи един, предал нам две совершенно различныя между
собою заповеди. Одною – все на свете сотворенныя приятныя блага дает Он в снедь
и употребление, как на тот конец созданныя и добрыя зело; а другою требует от
человека поста и воздержания. Прошу, Ваше Преподобие, изъясните мне сие и
выведите из недоумения».

Отец Феодор заметил на это своему
мятущемуся душей и уже балансирующему на опасной грани веры и неверия
собеседнику: «За чем говорить и толковать о сих скрытых от нас тайнах?». Но
ответил на его вопрос так: «Бог неправеден быть не может, и что говорит по
Своему всеведению, говорит истинно; наше же дело безпрекословно повиноваться
истине. Такия две заповеди даны еще в раю: и заповеда Бог Адаму, глаголя: от
всякаго древа, еже в раи, снедию снеси; от древа же, еже разумети доброе и
лукавое, не снесте от него, а в он же аще день снесте от него, смертию умрете
(Быт. 2, 16–17). (И пусть вам теперь ведомо будет), как пост сроден
естеству человека. – Но еслиб, по сей нужде поста, Бог не благоволил сотворить в
таком обилии благ земных; тогда пост у всех был бы невольный. – Потому должно
думать, что обилие благ на земле (устроено) не для наслаждения, а для
совершенства поста. – Бог не восхотел невольнаго поста, а восхотел, чтоб мы, при
всем изобилии, не воздерживались только, но и постились по собственной воле из
любви к Нему, как предано сие Святой Церкви. За послушание сему уставу обещал
нам Он в награду – здравие телесное и спасение душевное; – за преслушание же –
смерть. Ежелиб притом не дано было земле обилия, то какое бы могло быть утешение
для маломощных, больных по плоти, престарелых и младенцов? Ради их–то и не
заключил Бог всех нас в нужде, а благоволил, чтоб избыток исполнял их
требования. – Выслушав сие гость успокоился, и пошел в путь свой, благодаря Отца
за (столь) полезную беседу и разрешение своего недоумения»[308].

Сам же святой мудро стирал главу
«тщеславнаго змия: не постяшеся бо более установленнаго всем братиям времене, но
егда вси на трапезе, тогда и он седяше, и ядяше с ними: обаче толь мало от
представленных снедей вкушаше, елико точию нужду тела исполнити и укрыти пред
иными воздержание, да не познан будет, яко не приемляй брашна, и да не явится
человеком постяйся» – вспоминали затем в своих записках благодарные ученики отца
Феодора в дополнение к его поучениям[309].

Великий Санаксарский старец целиком и
полностью был проникнут духом Священного Писания, о благодатном разумении
которого он в свое время горячо молился Господу. Не удивительно поэтому, что не
только все его слова, но и все его поступки были подчинены одному и тому же
идеалу.

Недалеко от обители построена была
преподобным монастырская мельница «для молотья хлеба и толчения древесной коры в
продажу. Ибо отец учил, своим трудом снискивать себе хлеб; для того между
другими трудами, некоторые шивали рукавицы на продажу и продавали их в городе».
И вот некогда загорелась эта «мельница, и сгорела вся. Убытка всего с строением
было рублей сот на пять. Посельной брат от внезапной печали не знал как
отвечать, не смел и явиться к Отцу. Когда же некоторые братия привели его, то
Отец, по обычному своему человеколюбию, не наказал его даже и словом, а только
изрек, как Иов: Господь даде, Господь и отъя, якоже Господеви изволися, тако
и бысть
(Иов. 1, 21)»[310].

Для исправления монастырских потреб
отец Феодор вынужден был целых два месяца пробыть в царствующем граде Москве.
Там «приходили к нему всякаго звания люди, от усердия своего, и пользы ради
душевной; благородные же (г)оспода почти каждый день приглашали его к себе
кушать, присылая за ним своих лошадей. У одного (г)осподина случилось ему таким
образом кушать вместе с прочими духовными (м)осковскими (н)астоятелями и
(и)гуменами; и зашел между ими разговор о монашеских одеждах. Отцы (м)осковские
говорили, что им, в царствующем граде, нельзя носить одежды из простой и дешевой
материи, и спрашивали у Отца Феодора как он о том разсуждает. Отец Феодор сказал
им: благословное бы, святые Отцы, могли вы иметь себе оправдание, еслиб при
пострижении пред Евангелием давали вы обеты свои о претерпении нищеты по другим
каким правилам; а когда чин пострижения один и обеты одни, то не много требуется
толкования; по страстям же толковать и послаблять – это в свое время послужит
самим себе в осуждение. Не прилично духовным людям иметь платье богатое,
келейников, светских с пуклями, также богатыя кареты, являющия пышность. Монах
не светский господин, а человек, умерший миру, хотя и Настоятель. Против сего
ничего ему не могли возразить»[311].

Под стать преподобному были и его
верные ученики. Тогда же в Москве послан был отцом Феодором по послушанию один
из них по монастырским делам на Дмитровскую улицу и во время обедни зашел «в
Георгиевский девичий монастырь в церковь к Литургии. После обедни (и)гуменья той
обители позвала его к себе на чашку чаю; но ученик сей отвечал ей: как Отец мой
здесь в Москве; то я идти к вам в келлию не могу без его благословения. Тогда
(и)гуменья в удивлении не удержалась, чтоб не сказать вслух всем сестрам своим в
церкви: слышите, сестры, что сей послушник говорит: не могу де без отеческаго
благословения идти к вам в келлию; и потом еще повторив те же слова,
присовокупила: вот как живут настоящие монахи! Получив такое назидание от
послушника того, (и)гуменья и сестры разошлись из церкви по келлиям»[312].

Настоящими были подвиги учеников
преподобного Феодора, серьезными были и попускаемые им искушения. Искренних и
послушных из них от духовных катастроф и падений всегда спасали молитвы и советы
святого старца. Как только возвратился «он в свою Санаксарскую обитель, пришли к
нему два ученика, из коих один изнемогал от влагаемой ему врагом жалости о
родителях и сродниках, а другой – смущался от наносимых ему бесами по ночам
ужасов и страхований; – и скорбя о том, открылись Отцу. Отец сказал первому из
них: друже, претерпи жалость твою о родителях, и терпение твое награждено будет
от Господа Бога в свое время; также и родителям и сродникам твоим, если они,
жалея о тебе, благодушно терпят то, будет награждение в будущей жизни. А
смущающемуся от страхований сказал: должно, друже, туда, где бывает страхование,
идти воображая крестное знамение и молясь. Кто делает так, (тому) ни мало не
могут вредить демоны»[313].

Не стеснялся обращаться к своему
учителю не только тот, кто не решался без его благословения продолжить уже
начатое благое дело, но и тот, кто по малодушию совсем уже было намеревался
отступиться от уже благословленного. В подтверждение этого приведем пример из
того же Жизнеописания. «Пришли еще иные два брата к Отцу в келлию и сказали:
первый, – имею желание, Отче святый, от уныния вытвердить (наизусть) Псалмы
Давидовы; и некоторые уже вытвердил без благословения вашего, в чем прошу
прощения. А другой: несносно мне по немощи моей житие в здешней обители, Отче
святый; почему располагаюсь в мыслях вытти в другое место. Отец же к первому,
вытвердившему Псалмы, сказал: упражняться в сем душеполезном деле, я никому не
возбраняю, а напротив, еще подтверждаю, по слову Святаго Апостола Павла: «слово
Христово да вселяется в вас богатно, во всякой премудрости, учаще себе самих во
псалмех, и пениих, и песнех духовных, о благодати поюще в сердцах ваших
Господеви». Другому же сказал: ты хочешь легонкой дорожкой сыскать Бога. Такие
ли еще труды должно нести для Бога? Устыдись, друг, малодушия своего! Посмотри,
какия мучения претерпели Святые Мученики? Двести бы лет, кажется, провел в такой
жизни, какова наша, только бы не страдать так, как Святии Мученики короткое
время страдали в мучениях»[314].

Благо было тем, кто слушал советы
старца Феодора и прислушивался к ним и горе тем, кто поступал наоборот. О
последних то же Жизнеописание преподобного говорит следующее. «В одно время
пришли к Отцу в келлию три послушника из подвижных, и стали просить его, чтоб
отпустил их в пустыню на совершеннейшее житие. Отец не отпускал их и всячески
увещавал оставить это не полезное для них начинание; но ничего не мог успеть
своими полезными для них наставлениями. Зная как пагубно, если кто не научась
еще смирению, пойдет в пустынь, Отец хотел обуздать их страхом. С сею целию по
трапезе, остановив братию, стал говорить: кто хочет в пустыню, становитесь на
одну сторону, а кто хочет быть в послушании, на другую, и желающим идти в
пустыню никто не сыскался, кроме тех 3–х братьев. Подойдя к ним, Отец сказал:
когда пойдете, знайте, что идете по своей воле и без благословения; я же не даю
вам благословения потому, чтоб не быть виновным в вашей погибели. Несмотря
впрочем и на сие они, упорствуя, остались при своем и пошли в пустыню. Но такое
непослушание имело худыя следствия. В пустыне никто из них не ужился. Одного
враг вывел в мир, и довел до того, что он и женился; другаго научил идти в дом к
отцу, чтоб провождать такую жизнь, как Алексей человек Божий; – и там, возбудив
ревность к великому пощению, довел до слабоумия и увлек, чрез раскольников, в
раскол; третий же в пустыне отрубил себе руку, для того, чтоб показать еще
небывалый пример исполнения слов Христовых: «аще рука твоя соблажняет, отсецы
ю». Впрочем Отец и братия не оставляли молиться о них. И Господь не лишил их
наконец Своей благодати. Первый, много бедствовавши в жизни, по смерти жены
опять вступил в духовную жизнь и умер иеромонахом в Тихвинском монастыре; второй
при самой смерти исправлен был пришедшим к нему Санаксарским братом, – умер с
покаянием и погребен бельцем в городе Кинешме при церкви; а третий – взят из
пустыни в Валаамский монастырь и скончал жизнь монахом. Таким–то образом всем им
была не в пользу пустынная жизнь, начатая преждевременно, по своеволию и без
благословения»[315].

Что касается взглядов преподобного на
необходимость строгого и справедливого государственного правления, то он очень
четко выразил их в своем ответе некоторым из светских господ, которые пришли
однажды к нему в обитель «получить благословение и духовное наставление, и между
разговором спросили: Как нам быть, Отче святый, с своими рабами злонравными?
Наказывать их, почитаем за грех; ибо как Св. Писание говорит: иже аще хощет в
вас вящший быти, да будет всем слуга (Мк. 10, 43); и: всяк смиряяй себе
вознесется (Лк. 18, 14); то думается посему, что нам (г)осподам должно быть к
своим рабам, как отцам, и не бить их, хотя бы и за вины. Во образ чего служит
пчелиная матка, которая не имеет у себя жала. Отец им ответствовал на сие:
доброе у вас правило – что в духовных делах стараетесь искать наставления у
других. Священное Писание имеет многий разум: буквальный, исторический и
иносказательный, кои различать не всем дано. Всякое пророчество книжное по
своему сказанию не бывает; как оно и на самом деле в начале не было. Царицы
Муринския вельможа, читая книгу Пророка Исаии, не узнал бы, что читал, если бы
не наставил его Апостол Христов Филипп. Так и вам говорю, други мои: – хорошо,
что вы спрашиваете, как вам быть с своими злонравными рабами. Послушайте же, что
говорят о сем Святые Отцы. Если бы не исправлять злых нравов, и неисправляющихся
не наказывать; то нельзя бы добрым людям и жить на свете, как разсуждает о сем
Святый Златоуст в своих беседах. Если, говорит, не будет в обществе властей, и
уничтожится в подданных страх к ним; то разрушатся домы, и грады; и народы, не
укрощаясь страхом наказания, один от другаго истребятся, угрызая и снедая друг
друга, – богатый убогаго, сильный немощнаго. Да и в книгах Царств упоминается,
что жрец Илий Ветхозаконный за то, что родных детей своих, за развращенные
поступки, хотя словом много обличал, но телесно не наказывал, сам от Бога строго
наказан. И в благодатном состоянии, Христос Спаситель, Который есть образ жития
всем, хотя и говорил, яко кроток есмь, и смирен сердцем; но в потребных случаях
употреблял и строгость. Так не однажды приняв бичь от вервий, изгонял из церкви
безчинных торжников. И в беседах к ученикам Своим иногда тихия, а иногда и
жестокия употреблял слова; в одно время, например ублажил Петра: блажен еси
Симоне Вар Иона (Мф. 16, 17), – и обещал основать Церковь на исповедании его;
немного же спустя после сих слов, строго укорил его: иди за мною, сатано,
соблазн ми еси (Мф. 16, 23). В иное время ко всем говорил: единаче ли вы без
разума есте (Мф. 15, 16). Златоуст Святый в беседах на Апостольское к Галатам
послание – главу первую – говорит не токмо к мирским властям, но и к духовным
Пастырям: еже с кротостию, присно ко учеником беседовати, внегда зельности
требуют, не учителево, но губителево есть и супостатное. Посему всякое телесное
наказание, с намерением исправления употребляемое, а не во удовлетворение мщения
и злобной страсти, не нарушает Христианскаго смирения. Вспомните, что было при
Великом Князе Владимире. Когда, по крещении, начал он являть одни чрезвычайныя
милости, оставя строгость; от сего последовало в народе великое замешательство,
и людям добрым от злых житья не стало. Что принудило Святаго Владимира
возстановить строгость законов. Когда лекарь отрезывает у человека гниющую руку
или ногу, он не губит его, а промышляет ему здравие; так надобно разсуждать и о
наказании виноватых. После такой беседы те дворяне вышли из келлии с разрешением
своих недоумений и со удовольствием»[316].

Когда же сам святой подпал
неправедному суду и вынужден был ездить в конце 1773 года в Воронеж к
губернатору, по дороге туда и обратно заезжал он в село Большие Талники,
расположенное в тридцати верстах от Тамбова, и имел две встречи со своим
духовным сыном диаконом Михаилом Никифоровым и его односельчанами, считавшими
себя и на деле являвшимися, хотя и заочными, но истинными учениками старца
Феодора. Отец Михаил строго выполнял все наставления своего учителя и своей
праведностью приобрел для духовной жизни по правилам преподобного «великое число
обоего пола старых и юных здешних прихожан», которые показали великую любовь и
усердие к отцу Феодору и плакали от умиления, слушая его наставления, «когда (же) он стал от них выезжать, провожали его со слезами, и приносили в
напутствие, кто что мог, и полагали при ногах старца».

Поселяне эти «жили между собою
любовно, – паче родных: неимущим помогали, снабдевая их всем нужным: от чего
между ними и в содержании домашнем все были довольны. Пьянства и безчинства в их
селе были истреблены; не было ни песен, ни игрищь, ни гор, ни качелей; церковь
Божия всегда наполнена была народом, и приносимо было Господу Богу от чистаго
сердца непрестанное моление.

На сего Диакона от завистливых людей
донесено было Наместнику Воронцову: что он, поучая девственной жизни, вводит
будто раскол и какое–то новое учение. Наместник, представя о сем Преосвященному
Тамбовскому Феодосию[317],
просил исследовать сие дело. Почему прислана была в то село команда, забраны у
Диакона книги, и сам он взят к Преосвященному. Преосвященный разсматривал книги,
испытывал самаго Диакона как учит; и по разсмотрении сказал: ежелиб в моей
Епархии были все такие Священнослужители; то я спасся бы их молитвами. После
сего Диакон отпущен (был) Преосвященным в дом свой с благодарением»[318].

Следует особо отметить похвалу столь
благочестивого епископа, обладавшего большим умом и твердой волей, сочетавшимися
в нем с совершенной добротой и мягкосердечностью. Как говорится в его
жизнеописании, все отношения свои с подчиненными он старался строить, главным
образом, на нравственной почве, имея несокрушимую веру в возрождающую силу
любви, и всегда был занят мыслью о «собственном самоусовершенствовании и
усовершенствовании других».

Насколько любили преосвященного
Феодосия в Великом Устюге, настолько же возненавидели его на Тамбовской кафедре
те, кто не был согласен с насильственным удалением от них в Устюг епископа
Пахомия. Два с половиной года владыка Феодосий находился под немилостивым судом
по клевете своих недоброжелателей, за якобы допущенные им злоупотребления при
разборе церковников. И все это время удаленный от дел святитель терпел грубости
и притеснения от своих бывших служителей, певчих, церковников и священства, пока
14 февраля 1773 года не был помилован императрицей Екатериной. Нравственно
истерзанным и утомленным явился кроткий епископ к богодарованной своей пастве и
с ревностью истинного пастыря и верного слуги Христова принялся за упорядочение
епархиальной жизни. Много трудов и забот предстояло архипастырю. Произведенный
набор лишил многие приходы сравнительно хороших причетников. Найти заместителей
их из среды своих поголовно невежественных пасомых было нелегко. Скоро
разразился Пугачевский гром, и епархия преосвященного Феодосия была еще более
разорена. Неприглядная картина быта духовенства до Пугачевщины после нее стала
еще мрачней и страшней. Прежде, хотя и плохие, да были священнослужители, теперь
же и таковых не хватало, а взять было негде.

Чуждый всякого величия, доступный для
всех, просто и бедно одетый, он скромно, в простой кибитке, крытой рогожей,
совершал свои путешествия по епархии. Въезжая в сохранившиеся приходы, он
неизменно направлялся в убогую хижину сельского батюшки, настойчиво избегая
роскошных барских хором. Голосом друга и старшего учителя он подолгу беседовал с
бедным своим духовенством, печальных утешал, несведущих научал, отчаявшихся
ободрял, гордых смирял и увещевал – всех же вообще призывал к бодрой
жизнедеятельности, согласно с их пастырским призванием.

Тамбовский и
Пензенский епископ Феодосий.

Генерал–аншеф Петр Иванович Панин,
следовавший по пятам Пугачева и укрощавший бунты в народе, писал в своем
донесении императрице, что находил при этом основную часть духовенства
Тамбовской епархии, погруженной в самом вышнем невежестве и грубиянстве, так что
человек с настоящим чувством добродетели и хотя с некоторым познанием должности
пастыря» казался среди него каким–то дивом. Несомненно, что именно так
расценивали все окружающие и диакона Михаила из Больших Талников. И тем ценнее
является то, что сказал про этого ученика великого старца Феодора владыка
Феодосий, по кончине которого, имевшей еще только наступить в Навечерие
Рождества Христова 1786 года, после 25–летнего епископского и 33–летнего
административного его служения только и останется, что несколько бедных ряс,
четок, духовных книг, икона Божией Матери и 1100 рублей, тысяча из которых будет
заранее завещана владыкой на покупку народного училища[319].

О том, как преподобный старец отбирал
братию для своей обители с великим почтением к его памяти передавал схимонах
Зосима (Верховский)[320],
23.07.2000 года по благословению Святейшего Патриарха Алексия II торжественно прославленный в
Зосимо–Одигитриевой женской пустыни в лике святых Московской епархии.

Преподобный
старец Зосима (1767–1833, память 24 октября).

Во «время путешествия нашего со
старцем Василиском[321],
случилось нам пробыть некоторое время в Санаксарской пустыни, – говорил он своим
ученицам, – где слышали мы много дивнаго об отце Феодоре, а между прочим
разсказывали нам и сие: призвал он однажды одного брата свой обители, который

был не спокоен в духе и говорил ему: «целый год я дал тебе времени жить у нас;
теперь ты должен мне сказать истину. Извествует ли душа твоя, что в нашей
обители ты надеешься обрести спасение, и расположилось ли сердце твое к
чистосердечному откровению своих помыслов и преданности ко мне, или к кому из
наших старцев?» – И когда брат сей, падая к ногам настоятеля, признался, что не
имеет таких чувств, тогда настоятель сказал ему: «хотя ты полезен обители и
очень нужен нам (ибо брат сей был искусный кузнец), но видно не благоволит Бог
тебе здесь остаться. Иди, сыщи обитель и старца по совести, и от всей души служи
там Господу», – и отпустил его с миром»[322].
Пользовался этим примером и сам старец Зосима, который увидев, что некоторые из
его инокинь по слабости своего здоровья и по молодости лет оказались
неспособными к пустынной жизни, отпустил их из собранной им самим общины самых
строгих подвижниц в другие монастыри. Такова была школа святого Феодора, даже
заочная.

Вспомним в связи с этим то, как
преподобный Феодор наставлял своих монашествующих духовных чад о необходимости
для них постоянного духовного руководства. «Вопросили некогда ученицы его, Отче!
Ежели которые себе отца не сыщут, каковому должно поручить тело и()душу свою; то
о()таковых какое имеете ваше разсуждение? Он же рече к ним: послушайте, други
мои, что говорит (С)ын Божий: всяк ищай обретает, следовательно(,) желающему
монастырской жизни отца должно искать, а (Г)осподь (Б)ог в том не оставит, и
сыскать поможет. На себя()ж полагаться весьма опасно, сказано()бо(:) не()будите
мудри о себе; в нужном же случае и()брат о (Г)осподе брату достойному, ежели
себя поручит, добре творит; сам же, по (Г)осподню слову, тесным путем пойдет: то
(Г)осподь (Б)ог будет его тайно на спасение наставлять»[323].

А в уже цитировавшемся нами
дополнении учеников святого к его поучениям ясно говорится, что не «бе у него
честнейший той, иже от него пострижеся, паче того, иже от инаго монастыря прииде
постриженный. У Преподобнаго Отца Феодора вси равни бяху, всех равно любяше,
ведяше бо, яко един и тойжде есть иноческий образ; аще где либо кто облечется,
яко же и крещения благодать едина есть, где либо кто сподобится ея: по мере же
добродетели точию иночествующим разнствуют воздаяния. Устав же и эпитимии за
прегрешения, иным поклоны колики, иным же пост каков, и коемуждо прегрешению
подобающее наказание: аще кто божественная пения оставит, или сосуд сокрушит,
или всуе что вержет, или нерадиво что творит, или брата в чем оскорбит, или
словеса изляшняя от неудержания языка глаголет, или велегласно хохощет смеяся,
или не кротко и не смиренно ходит, или в трапезе седя беседует, не послушая
чтения, или о пище ропщет, или безстудно и дерзостно семо и овамо очима мещет,
или что ино от таковых делает: сим всем реченныя эпитимии по делом
назнаменова»[324].

Старец архимандрит Феофан
Новоезерский с 1771 по 1774 годы был Санаксарским послушником и учеником
преподобного Феодора. Вскоре после его ссылки перешел во Введенскую островскую
пустынь Владимирской епархии под начало подвизавшегося на Афоне вместе с
преподобным Паисием (Величковским) смиренного и прозорливого старца Клеопы, а в
1777 году с его разрешения перебрался в молдавский Тисманский монастырь. После
семи лет послушнического искуса у столь достойных старцев, всего на третий день
своего там пребывания он был пострижен учеником схимонаха Василия и собеседником
преподобного Паисия игуменом Феодосием в монашество, но через год вынужден
возвратиться в Россию, чтобы выхлопотать своему новому старцу и его Тисманскому
братству разрешение перебраться в какой–либо русский монастырь. До их прибытия
отец Феофан по приглашению другого бывшего Санаксарского послушника, своего
друга отца Игнатия жил во Флорищевой пустыни, а затем – под началом бывшего
молдавского старца–игумена Феодосия в Молчанской Софрониевой пустыни, в
Александро–Невской обители и при доме митрополита Гавриила (Петрова). Несмотря
на столь широкий круг общения с такими великими подвижниками, он всегда с
благоговением вспоминал о своем первом наставнике и учителе отце Феодоре, как о
чудотворце[325].
Да и сама его жизнь в Санаксаре под началом преподобного, как описывал ее
впоследствии отец Феофан, без преувеличения можно сказать, напоминала собой
древнейшие времена монашества[326].

Помимо инициативы оправдания и
освобождения своего святого старца, осуществленных при деятельной поддержке
митрополита Гавриила, отец Феофан заслуживает признательность еще и за то, что
оставил подробные и красочные описания быта Санаксарской обители, характера ее
возобновителя и целого ряда эпизодов, характеризующих его самобытное старчество,
взаимоотношение с учениками, а также дальнейшие судьбы самых известных из
них.

Так, он сообщает о том, что в 1774
году вместе с ним перешел из Санаксара во Введенскую пустынь живший с ним в
одной келье послушник Матфей «(который напоследок был в Песношском монастыре
Архимандритом). Потом вышел Отец Иеродиакон Игнатий, после бывший в Флорищевой
пустыни, по произведении во Иеромонаха, Казначеем». По просьбе осиротевшей после
кончины старца Клеопы Введенской братии отец Игнатий сделан был у них
строителем. Потом, как Пешношский монастырь «стал приходить в совершенное
запустение; то Преосвященный Феофилакт[327](,
епископ)
Переславля Залезскаго, желая возстановить его, просил Отца Игнатия
перейти в него. Отец Игнатий перешел; с ним же перешел и Отец Макарий». Затем
«Отец Игнатий взят был на архимандрию в Тихфин монастырь». А отец Макарий
возведен был в Пешношские архимандриты. Строитель Игнатий, хотя и «не учился
Богословию и прочим высшим наукам», но «был с великими природными дарованиями».
Он «завел порядок в Тихфине; и начал стенное росписание вновь в соборной
Тихфинской церкви». Синод полгода откладывал его возведение в архимандриты, но
затем согласился. Так что ученик старца Феодора отец Игнатий стал первым
архимандритом «из неученых». Архимандрит Инатий сумел после этого восстановить и
временно упраздненный древний Московский Симонов монастырь, в котором до его
прихода стоял конный полк!

Отдельное жизнеописание Симоновского
архимандрита Игнатия[328] несмотря на свою краткость сообщает о нем, что этот «замечательный муж был
учеником и постриженником старца Феодора Санаксарского». А «Историческое
описание Московского Симонова монастыря» приводит биографическую надпись,
сделанную на его надгробном памятнике, которая гласит: «Симонова монастыря
архимандрит Игнатий, природою из велико–россиян, церковнаго чина, служил при
дворе Ея Императорскаго Величества при казенной сервизной, откуда 15 марта, 1763
года уволен; в 1764 году, генваря 11 дня, по имянному указу пострижен в
Санаксарском монастыре строителем Феодором Ушаковым в монашество, где проходя
разныя общежительныя послушания,, произведен иеродиаконом и иеромонахом. В 1776
году переведен в Флорищеву пустынь, где исправлял казначейскую должность; в 1778
году определен в Введенскую Островскую пустынь строителем; в 1781 году переведен
в Николаевский Пешношский монастырь строителем; в 1788 году марта 20 произведен
в Тихфин монастырь архимандритом. В 1795 году апреля 4 дня, при возобновлении
Симонова монастыря, переведен в оный для учреждения общежития. 1796 года,
августа 4 дня скончался. Всего жития его было 65 лет, из них в монашестве провел
более 33 лет; во всех упомянутых монастырях научась учительству, уставил
общежития, монастыри в немалую ветхость пришедшие поправил, братии был примером
добродетельнаго жития, а наипаче нищеты и нестяжания, шелковых одежд он на себе
со вступления в монашество не носил ни единыя. Был к нищим милостив, к бедным
сострадателен и братии был благодетелен, ибо и трапеза его была с братией
нераздельна, где часто повторял следующия слова: се что добро или красно, но еже
жити братии вкупе»[329].
Знать, крепка была полученная им в Санаксаре начальная общежительная
школа.

Строитель Макарий был достойным
преемником Игнатия. Игнатий оставил Макарию Пешношскую пустынь еще неустроенной.
При последнем она не только была восстановлена из развалин, но и возвеличилась и
прославилась; ему же она обязана и введением нового общежительного
устава.

Жизнеописание архимандрита Макария[330] сообщает, что он родился в 1750 году, в городе Рузе, в благочестивой купеческой
семье Брюшковых. Жил и учился торговле в Москве, но на 18 году своей жизни
решился оставить мир и посвятить себя на служение Богу и ближним в иноческой
жизни.

И здесь подчеркивается, что в «то
время славился строгостию жизни строитель Санаксарской пустыни (близ г.
Темникова) иеромонах Феодор. К нему–то в 1767 г. и отправился юноша Матфей.
Здесь же находился в сане иеродиакона о. Игнатий, после настоятель Пешношский.
Обитель Санаксарская была одна из беднейших; церковныя службы отличались
продолжительностию; за жизнию и духом братий о. Феодор следил весьма бдительно.
Это был руководитель опытный в духовной жизни. Здесь–то и под руководством
такого высокаго наставника полагал начало иноческой жизни юный послушник.
Сюда–же, в 1771 г., прибыл на жительство на 19–м году от рождения Феодор,
впоследствии знаменитый Феофан архимандрит Кирилло–Новоезескаго монастыря. По
недостатку особой келлии последний помещен был вместе с Матфеем. С того времени
завязалась между ними искренняя, святая дружба, не прекращавшаяся до самой
смерти. Друзья вместе молились, вместе и трудились на монастырских послушаниях.
Любовь к Богу и взаимная дружба все труды делали для них легкими». Матфею
Брюшкову искушений было больше всех. И одежда ему доставалась самая
несоразмерная и в заплатах. Юный подвижник очень этим смущался, но такие уроки и
наставления старца всегда принимал с любовью.

В 1774 году, через неделю после того
как отца Феодора увезли из обители в Соловецкий монастырь, под Темниковым явился
Пугачев со своей командой. Город был разорен и разграблен, монашествующие
Санаксара разбежались в леса, но послушники Матфей и Феодор оставались в
монастыре с упованием на Промысл Божий, и Господь сохранил их – бунтовщики не
коснулись обители.

Из–за таких несчастных обстоятельств
многие из братии оставили Санаксарский монастырь и удалились в иные обители.
Тогда послушник Матфей со своим другом Феодором направились к знаменитому старцу
Клеопе и вместе прожили под его руководством около двух лет.

После удаления Феодора Соколова в
Тисманский монастырь, Матфей получил увольнение от своего городского общества и
был утвержден в числе братства Введенской пустыни под началом отца Клеопы.
Бывший Санаксарский послушник никому не уступал здесь в точном сохранении
устава, был первым во всех монастырских трудах, бдении и молитве.

В 1778 году место почившего старца
Клеопы заступил сподвижник Матфея по Санаксарской обители иеромонах Игнатий. 2
мая 1779 года послушник Матфей, давно известный Игнатию по своей строгой жизни,
был пострижен им в монашество с именем преподобного Макария Египетского. 26
декабря следующего года монаха Макария посвятили в иеродиакона, а 27 марта 1781
года он стал иеромонахом.

В 1781 году преосвященный Феофилакт
перевел около 12 иноков Введенской пустыни, отличавшихся «лучшими дарованиями и
поведением», в возобновленную в 1766 году, но остававшуюся в самом жалком
положении Пешношскую обитель. Он назначил ее настоятелем иеромонаха Игнатия, а
его ближайшего помощника отца Макария сделал казначеем.

Прибыв в Пешношу и увидев одни только
ветхие стены, иеромонах Макарий начал жалеть о Введенской пустыни, пришел в
уныние и задумал было перейти в другой монастырь, но явились ему во сне
преподобные Сергий Радонежский и Мефодий Пешношский и сказали: «Не отходи
отсюда, и здесь будет во всем обилие». Макарий после этого видения как будто
переродился. Он почувствовал такое неизъяснимое утешение в своей душе, что с
решимостью покорился Божественной воле и начал трудиться так, как при всем своем
трудолюбии еще никогда не трудился. Он решился жить теперь только в Пешноше и
только для Пешноши. А Господу вскоре после этого угодно было поставить самого
иеромонаха Макария настоятелем этой обители. Случилось это так.

Преосвященный митрополит Гавриил
Новгородский и Санкт–Петербургский вознамерился учредить в Тихвинском монастыре
общежитие, а для этого ему понадобился опытный начальник. Келейником у
преосвященного в то время был отец Феофан, друг Макария. Феофану хорошо был
известен строитель Пешношский Игнатий и по Санаксарской, и по Флорищевой
пустыням. На него, как на самого подходящего кандидата и указал он митрополиту
Гавриилу. В 1788 году владыка перевел Игнатия в Тихвинский монастырь с тем,
чтобы возвести его в архимандриты. Вместе с ним выбыло из Пешноши и большее
число братии, так что осталось в ней только два иеромонаха, один иеродиакон и
несколько монахов. Казначей Макарий по какой–то нужде находился в Лукьяновой
пустыни, когда Переяславскуя кафедру закрыли, а Пешношский монастырь причислили
к Московской епархии. Оставшаяся братия просила митрополита Платона назначить им
в строители отца Макария. Преосвященный согласился и 3 апреля 1788 года бывший
казначей вступил в управление обителью.

При Макарии Пешношская обитель не
только восстала из развалин, но возвеличилась и прославилась. И именно ему она
обязана своим внутренним и внешним благоустройством. Неутомимый и многосведущий
в трудах хозяйственных, он еще неутомимей был в подвигах внутренней жизни. Слава
о его строгих подвигах разнеслась по всей России. Отовсюду стали приходить к
нему ревнители пустынножительства. И число богомольцев в обители с каждым годом
умножалось, а вместе с ними явились и средства к ее возобновлению.

Сам преосвященный митрополит Платон
часто приводил его в пример другим настоятелям. Друг Макария Феофан, также
известный по своему благочестию и ставший в это время игуменом
Кирилло–Новоезерского монастыря, прибыв около 1793 года в Пешношу, заимствовал
отсюда устав для своего общежития и испросил у Макария для помощи в его
устроении некоторых из его монахов. Отец Макарий вел переписку с
Молдо–Влахийского Нямецкого монастыря старцем Паисием и получил от него в дар
посох.

В 1795 году обитель посетил
преосвященный митрополит Платон. Пробыв в ней несколько дней, он ничего не
оставил без своего осмотра, был изумлен увиденным здесь порядком и
чиноположением, чистотой и хозяйственностью. Он поднялся даже на высокую
монастырскую колокольню для обозрения окрестностей и, сходя вниз, сказал
следовавшему за ним архимандриту Ираклию: «Пешноша в моей епархии вторая лавра (имея в виду обитель преподобного Сергия, который являлся Пешношскому
строителю Макарию вместе с преподобным Мефодием)
».

После этого преосвященный поручал его
ведению многие монастыри, в которых Макарий должен был заводить общежитие по
образцу своей обители и назначать в них настоятелей из своей братии. Ему были
отданы в полное распоряжение следующие монастыри: Сретенский (в Москве),
Голутвинский (в Коломне), Борисоглебский (в Дмитрове), а также такие пустыни,
как: Козельская, Оптина, Давидова, Берлюклвская и Екатерининская. Отец Макарий
усердно заботился об их благоустройстве и везде оставил по себе славную память.
Все эти обители и по внешности были исправлены, и получили лучшее внутреннее
устройство. Пешноша действительно сделалась училищем благочестия и рассадником
монашеской жизни. 24 ученика старца Макария стали настоятелями разных
обителей.

Обратим особое внимание на схожесть
описываемых ниже трудов, образа жизни и поступков отца Макария с тем, что он
видел с 1767 по 1774 годы в жизни своего первого наставника и старца.

С умножением братии и с увеличением
числа богомольцев соборный храм обители оказался слишком тесным. В связи с этим
отец Макарий пожелал распространить его; нашлись и благотворители, которые
помогли ему в этом святом деле. По возобновлении храма, 6 августа 1806 года за
оказанные обители услуги он был возведен в сан архимандрита Дмитровского
Борисоглебского монастыря с тем, чтобы по–прежнему оставаться настоятелем
Пешношского.

Сделавшись архимандритом, Макарий не
изменил своей прежней строго подвижнической жизни. Ни в пище, ни в одежде он
ничем не отличал себя от прочей братии, в свободное время ходил вместе с ними на
послушания, до высшей степени простиралось и его воздержание. И, так же как и у
отца Феодора, собственности у него не было.

Макарий был мужем высокой
добродетели. Лицо его казалось суровым, но сердце было преисполнено христианской
любовью. Все находили в нем мудрого наставника и приветливого собеседника.
Мудрость его наставлений привлекала к этому ученику преподобного Феодора не
одних только монашествующих, но и мирян, и даже людей, высоко поставленных в
свете.

Несмотря на обширный круг
хозяйственных занятий, отец Макарий, также как и святой Феодор, не опускал ни
одного богослужения и везде являл себя примером благочестия и добродетели.
Строгий к себе, он строго следил и за нравственностью своих подчиненных.
Богослужения при нем было всегда продолжительное, чтение неспешное, пение
благоговейное, стояние чинное, выходить из храма до окончания богослужения и
сидеть во время него дозволялось только немощным и старым. В кельях нельзя было
иметь ни картин, ни самоваров, ни других лишних вещей; не дозволялось даже
зажигать свечей перед иконами, «будь сам свечей», – говорил он братии. Книги для
чтения в кельях он давал сам и особенно любил «Духовный алфавит». В баню могли
ходить только старые и больные, а молодым и здоровым не дозволено было не только
мыться, но даже и видеть себя обнаженными. Ну, чем не Санаксар? Младшие из
братии всегда были отдаваемы под надзор старших, в двух смежных кельях всегда
жили в одной старший, а в другой младший. Младший, выходя из своей кельи, должен
был сотворить молитву и испросить благословение у старшего, куда бы ни шел: в
церковь ли, в трапезу, на послушание или даже за дровами или водой.

Провинившиеся в чем–либо были
наказываемы в зависимости от вины или поклонами в трапезе, или получали
послушания, или переводились из кельи в келью. После наказания виновные получали
от настоятеля наставление и утешение. Вообще для подчиненных он был и
наставником, и отцом, и другом, и братом. Но и враг спасения не дремал. Он
воздвигал иногда среди братии бури искушений и доводил их до падений. Так один
из братии во время служения в гневе схватил его за архимандричий крест и сдавил
его цепью своего старца. А другой вздумал оклеветать его в разных преступлениях
перед правительством. Сердобольному Макарию тяжело было видеть эти падения, но
молитва, терпение и любовь все побеждали.

Чувствуя ослабление сил, он желал,
как можно чаще вспоминать о смертном часе и приказал сделать себе гроб из
толстой сосны. Жизнь архимандрита Макария видимо угасала. 23 марта 1811 года он
бы пострижен в схиму с сохранением своего монашеского имени, а 31 мая на 61 году
от рождения мирно скончался[331].

Кроме названных знаменитых учеников
святого Феодора, старец Феофан (Соколов) упоминает бывшего Санаксарского
послушника Ивана Евдокимовича, в пострижении названного Иоанникием, который «был
напоследок в Коневце Строителем; откуда, когда сменен, выпросился в Саровскую
пустынь, – где и скончался. Написав поучения (своего преподобного
старца),
он приносил их к Отцу Феодору для проверки и одобрения. Сии
поучения, помянутый послушник, выходя из монастыря, хотел взять с собою; но оне
были у него отняты некоторыми враждующими на него и созжены: чем лишены многие
блага – пользоваться ими, во спасение души»[332] – отмечает архимандрит Феофан в Прибавлении к жизнеописанию отца Феодора,
указывая и то, что послушник Иван Евдокимович записал две тетради поучений
святого.

В конце опубликованного в 1847 году
«Краткого поучения старца Феодора, настоятеля Санаксарския обители» под
заголовком «Ниженаписанное слышал от о. Феодора Санаксарскаго ученик его
Иоанникий» пишется:

«Хотящему получить милость Божию,
надобно сохранить заповеди Господни; а заповеди Божия повелевают отступити от
злых дел, творити же добродетель.

Отступити от
злых дел:

Не обидеть друг друга; не красти
чуждое, или не захватить какими обманы, не лгати, не иметь брани между собою, не
гневатися, не злопамятствовать, не быти блуднику, не быти пиянице, не быти
смехотворцу, и сквернословцу, и празднословцу, не быти скомороху и плясцу, не
быти делателю волшебства и прочих еретических дел, и в болезнех от таковых не
пользоваться.

Сия (бо) вся противна
Богу.

Молитися Богу сокрушенным сердцем, да
отпустит нам согрешения наша, да милостивно устроит жизнь нашу, и благодарить за
вся Его к нам милости. В праздники Господни ходить в церковь Божию, во всем
слушать, что повелевает Святая церковь, а прочие дни трудитися без лености, кто
какое дело имеет, и от своих трудов давать милостыню убогим, и в церковь Божию
приношения, друг другу помогать в нуждах: кто с кем имел вражду, прощатися без
гнева; всякия безвинно случающияся беды, напасти или другия какия нужды, терпеть
без печали, с благодарением Богу. Всегда иметь страх Божий в своей памяти, дабы
не мучитися вечно, просить всегда Бога, дабы учинил нас быть во царствии
небеснем.

Сия вся угодна
Богу
»[333].

Тщательно и любовно сохраненные отцом
Иоанникием поучения «Преподобнаго Отца Феодора, первоначальника Санаксарския
святыя обители», и составили уже упомянутое «Краткое поучение», в которое входят
и ответы на заданные старцу вопросы, и выписки из Скитского патерика и поучений
Феодора Едесского, которыми руководствовался святой Феодор Санаксарский и от
которых научал других. Бывший Коневецкий строитель Иоанникий завершил работу над
рукописью этих поучений 17 января 1795 года[334].
В своем послесловии он подводит такие итоги деятельности своего учителя: «Братий
же собрал О. Феодор до осьмидесяти человек, уставил всем с собою наравне
накрепко блюсти общую жизнь, со строжайшим запрещением пиянственнаго пития;
приложил же дивное старание возстановить свой монастырь, пришедший в упадок от
всеконечнаго по штатам упразднения, и утвердить на прегрядущия веки,
исходатайствовав два имянные Высочайшие Указа в 1764–м и в 1765 годах. А во
граде Арзамасе таковоеж общество составил женское до стапятидесяти человек, а
ныне до 270, в Алексеевском тамо монастыре; и был обоим монастырям истинный
отец, добрый пастырь и попечитель, всякой правды ревностный учитель, а неправды
немолчный обличитель, премудрый же и неласкательный и строгий предводитель; а
приходящим к нему отвсюду, и приезжающим издалеча высокородным и
превосходительным лицам пользы ради многим искусный, душеполезный и
неласкательный был духовный врач; многими же был нелюбим, а другими хулим и
гоним от начала и до конца правды ради но яве о укрепляющем Христе мужественно
вся претерпел до пятидесяти двух лет без порока, и многих на покаяние к Богу
привел»

Что касается начала
посмертного почитания преподобного Феодора, то оно было положено в самый день
его упокоения. У святого гроба собралось бесчисленное множество его учеников и
учениц, которые оплакивали кончину своего старца и в день его погребения, 22
февраля 1791 года, с благоговением выслушали надгробную речь, сказанную от их
лица, иереем Николаем[336]:

«Жизнь человеческая,
пределом смерти пременив состояние существования, коим почти ежеминутно
разрушается тесное духа с плотию соединение, нечаянно в безпредельную вечность
преселяется. Боже наш! Ты предел положил еси, его же не прейдет всяка плоть; но,
алчною челюстию хищныя смерти пожираемая против воли и хотения человеческого, в
первобытный прах превращается. Воззрите, печальное собрание! воззрите на
предлежащее многотрудное тело незадолго пред сим в целом здравии находившегося
благоговейнейшаго отца, добродетельнейшаго наставника святыя обители сия,
честнейшаго иеромонаха Феодора! Сие его тело доказывает, что смертоносный ангел
тогда к нам приходит, когда мы его не чаем и не ожидаем, а пришедши, поемлет
действующее лице из видимаго мира и все действия человеческие пресекает. Сей
добродетельный, незлобивый и чистосердечный муж ожидал ли того, чтобы
смертоносная коса пресекла ход жизни его, когда он ревностно подвизался духовных
своих чад словесное о Христе Спасителе собранное стадо наставлять Богоугодному
духовному жительству? О смерть! Коль горька твоя память! Ах, коль горестнейшая
печаль стесняет теперь сердца духовных чад святыя обители сия! Ибо скончал
течение тот ревностнейший христианской веры подвижник, который при помощи
благодати Божией взял на рамена свои иго Христово от самой зелено–цветущей
юности. Скончал течение тот благочестия искреннейший любитель, который не
восхотел пользоваться высокими различных почестей титлами, но отвержеся
нарицатися сыном суетныя мира сего славы, аки дщере фараоновы, от предприятия
Богоугодного восхотел паче страдати с людьми Божиими, нежели имети временную
греха сладость. Скончал течение тот усерднейший Христа Спасителя последователь,
который по желанию своему вся во уметы вменив, последовал Ему всеусердно, нимало
не устрашайся за побег свой гнева царицы, которая по особеннейшему действию Духа
Святаго не только после не воспрепятствовала его святому произволению, но и в
действо производиму быть благоволила. Ах, Боже наш! Скончал течение тот
мужественнейший христианского благочестия герой, который, удалившись от светских
чертогов, водворился в различных пустынях, чая Бога спасающего его. Странствовал
со Авраамом, искушения терпел со Иосифом. О ревность сердца верного
удивительная! О бодрость духа христианскаго неутомимая! Кто из предстоящих здесь
и питавшихся пищею духовных наставлений его не оросит теперь слезами гроба его?
Аще бы и сии не огорчились, то самое камение сие то учинить не оставят. Аще и
сии умолчат – самое камение сие возопиют с крайним сожалением и чрезвычайным
огорчением. Самые стены святыя обители сия – безчисленных дел и рук его
свидетели. Ибо на что не обратим взор свой – все ему одолжено началом, все плоды
его благоразумия и просвещения. Он в духовном собрании сем, на основании
краеугольного камене Христа Спасителя, назидал злато несумненныя веры, утверждал
сребро истиннаго благочестия, полагал в сердце и своем и других всегдашнее
преспеяние святейших добродетелей. О горестнейшее сердца стеснение! Замолкли те
приятные уста, которые сообщали Божественные наставления и обличали всякую
неправду; те руки, которые упражнялись в трудах полезных для многих, положены
неподвижны одна на другую на персех; прильпе гортани язык его, вещавый даже до
последнего издыхания мир Христов духовному стаду сему. Но, ах! что за глас во
уши мои ударяет! Слышу от гроба исходящие слова: «Не плачите о мне, но о себе
плачите, любезные мои духовные дети! В сей жизни временной соединены мы были
любовию Христовою во един дух, не разлучаюсь я с вами и по смерти моей, любовь
моя к вам и во гробе моем со мною. Не плачите о мне, но помяните мя и молите о
мне Христа Бога, а я, представши Судии Безсмертному, не забуду в молитвах моих о
вас, да облегчит печаль вашу и возвеселит вас веселием неизглаголанным. Духовные
мои дети! возлюбленное о Христе стадо! Се последний завет мой завещаю вам:
подвизайтеся, при помощи благодати Божией, тесным и прискорбным путем внити в
живот вечный, а от мирских сладострастии оберегайтеся, ибо широкий и пространный
путь есть вводяй в пагубу». Возьмем же сие в рассуждение и внемлем гласу сему!
Оставим печаль о усопшем, помолимся вси купно о нем, да вселит его Господь идеже
есть свет жизни вечной, а нам да послет благодать Всесвятаго Духа, наставляющую
нас на всякое дело благое. Аминь».

По преставлении, через
три месяца, явился преподобный Феодор во сне ученику своему, Тихвинской обители
архимандриту Игнатию. О чем сей так писал в уведомление к Алексеевским сестрам в
Арзамас: «Я находился в болезни весьма тяжкой и уже безнадежен был в жизни. В
сем состоянии, по власти Господней, видел батюшку отца Феодора в сонном видении,
в славе великой. Он показывал мне свою обитель и многия пречудныя келлии; каждая
келлия более вашего Алексеевскаго монастыря. В них видел я многих Санаксарских
монахов и послушников, монахинь и послушниц ваших, которых я знал, отшедших из
сей жизни, которых я знал, во всяком покое, – и другия многия лица. А о прочих
батюшка мне говорил: а вот сии Петербургския, ты их не знал, и потом
присовокупил: время тебе в обитель, пойди. Так я и проснулся»[337].

Мария Петровна, которой
адресовалось процитированное выше письмо, приняла на себя бремя настоятельства в
1785 году и несла его 28 лет. Хотя после кончины старца она ослушалась его
устава и тайно приняла схиму с именем Марфа, но до конца жизни продолжала
почитать его как святого, а в завещании писала сестрам: «Помните всегда, что нам
батюшка Феодор приказывал, чтобы иметь безропотное послушание, смирение и
терпение, а если будете иметь сии три добродетели, чрез оные будет в нас и
любовь, а где любовь – тут будет и Бог». В другом обращении к сестрам она прямо
писала о старце как о предстателе: «Батюшка наш может нас представить ко Господу
Богу и сказать: Се аз дети моя». И действительно, личность и учение святого
Феодора пронизывали все стороны жизни Алексеевских сестер [338].

Схимонахиня Марфа
(Протасьева) прожила недолгую жизнь, она умерла в 1813 году, в возрасте 53 лет;
однако потомки по достоинству оценили ее вклад в женское монашество и нашли ей
место среди выдающихся подвижников церкви XVIII столетия. И в ее
жизнеописании красной нитью проходит образ старца Феодора Санаксарского, который
называется здесь «мудрым и истинным подвижником, духовною крепостию своею
напоминающим собою древне–христианския времена»[339].
Е. Поселянин говорит о том, что после кончины отца Феодора схимонахиня Марфа
«искала советов у о. Амфилохия(,) иеромонаха Ростовскаго
Спасо–яковлевскаго монастыря, хотела ехать к знаменитому старцу Паисию в
Молдавию, но получила извещение от Бога о скорой кончине»[340] и поневоле отказалась от этого путешествия.

В именном указателе к
книге «Житие и писания молдавскаго старца Паисия Величковскаго»[341] дается такая справка о Марие Протасьевой: «По благословению старца Феодора была
начальницей женской общины. По его кончине обращалась за духовным советом к
молдавским старцам Паисию и Софронию, для своей общины заказывала списки книг в
Нямецком монастыре. В Софрониевой пустыни хранилась плашаница «построенная» в
1801 году в Арзамасском Алексеевском девичьем монастыре, тщанием архимандрита
Феодосия».

Ниже мы приведем пространную выписку из письма
преподобного старца Паисия, в котором он упоминает основные духовные вехи жизни
этой настоятельницы и в ответ на ее воздыхания и письменную исповедь вынужденно
касается отношений Марии Петровны со старцем Феодором. Вчитаемся в это письмо
внимательней:

«Пречестной госпоже Марии с Богособранными
сестрами, о Господе радоватися.

Христос истинный Бог наш глаголет: огня
приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся? (Лк. 12, 49). … Сей
огнь Божественныя любве Христовы, благодатию Его прилежным и внимательным
прочтением некия душеполезныя книги в землю сердца твоего вверженный, от
благости Его приемши, абие возненавидела еси мир и вся яже в мире, и восприяла
еси намерение, оставивши мир, в безсупружном житии день и нощь безмолвно
работати Богу: аще же и покушался есть родитель твой, по уведении намерения
твоего, всяким образом от него отвратити; и многоразличная гонения наводил на
тя, хотя угасити огнь ревности Божия в души твоей; но, благодати Божией
содействовавшей, вся терпением твоим препобедила еси, яко и сам родитель твой,
отчаявся более удерживати тебе в мире, и видя утвержденное намерение твое,
оставивши мир работати Богу, отпустил тебе в монастырь, обретающийся в Костроме,
в немже четыре года пребывающи, сподобилася еси, благодатию Божиею на сие
побуждаема, множество книг отеческих читати, от ихже чтения прияла еси душевную
пользу таковую, яко пожелала еси общаго жития, и просила еси у Христа Спасителя
подати тебе истиннаго наставника, с таковым обещанием, яко аще обрящеши
совершеннаго наставника, то, по учению Василия Великаго и святаго Иоанна
Лествичника и св. Симеона новаго Богослова, предаси себе ему в совершенное душею
и телом послушание, все хотение твое и всю волю твою возненавидевши и отвергши,
и да будеши во общем житии всем в попрание. – Таковое твое намерение и о нем
прошение, яко по всему благое и благоугодное, исполняя Христос сердцеведец, даде
тебе истиннаго ко спасению наставника, покойнаго во блаженной памяти отца
Феодора, о немже услышавши, ездила еси к нему в Соловецкий остров, его же и
возвратил Господь в общежительный его монастырь, и понеже и другий он имел
монастырь женский общежительный, разстоянием за сто верст от его мужескаго
монастыря, в который женский общежительный монастырь и переехала еси из прежняго
штатнаго монастыря из Костромы, во Арзамас, и тамо пребывала еси со святыми
сестрами, у предреченнаго святаго мужа в совершенном, по Божественному писанию и
преданию и учению Св. Отец наших, послушании и во всем отсечении воли своея и
разума, приемлющи от него учение, яко от уст Божиих, и повинующися ему во всем,
не яко человеку, но яко Самому Христу Богу, исповедуя ему, егда от своея обители
приезжаше к вам на посещение, яко Самому Богу, тайная сердца твоего со всеми
сестрами, и приемля от него во всем, даже и до малейшия вещи, наставление
духовное. – В таковом убо послушании пребывающей тебе во обители той три года,
возлюбил есть тебе по Богу отец и наставник твой, такожде и вся сестры тебе
возлюбили, и восхотел духовный твой отец вручити тебе от святаго послушания
сестр святых во твое о них попечение: ты же отнюд сего не искала и не хотела;
но, зная силу святаго и Божественнаго послушания, яко послушание есть живот, а
преслушание смерть, и не хотя подклонила еси выю твою благому игу Христова
послушания, и прияла еси на себе легкое бремя Христово попечения о спасении душ
сестр святых, собравшихся во имя Христово, и предавшихся тебе добровольне во
святое послушание. Принявши же сию тяготу, известную имела еси надежду, яко не
ты, но духовный твой отец, и тебе и всех сестр управляет, и на нем, а не на тебе
лежит вся тягота управления душ святаго собора: и того ради святое послушание с
радостию неисповедимою проходила еси, повинующися во всем святому Отцу, аки
Самому Богу. И тако по начальстве сем прежившей тебе два года, Божим попущением
наидоша на тебе различная душевная искушения и душевныя многообразныя немощи, и
ко отцу твоему духовному веры и любве умаление, и прочая, яже мне вся подробну
объявляеши. В каковом же многоразличном разорении душевном, прежившей тебе два
года, духовный отец твой и учитель от временныя к вечной преставися жизни: и
тогда отверзошася тебе душевныя очи, и начала еси познавати тщету душевную, и
яковаго по Бозе наставника лишилася еси, и поминая воспоследовавшее души твоей
разорение, плачеши и рыдаеши, и мало и не во отчаяние от зельныя туги и печали
сердца твоего приходиши, и пишеши ко мне, и просиши и молиши со многими слезами,
да напишу к тебе некое духовное утешение.

Не презирая убо твоего о сем моления, аще
отнюд в сем художестве, еже писати к кому, не научен есмь и неискусен, пишу к
честности твоей, и молю и советую о прешедшем искушении и немощи души твоея не
скорбети выше меры и не отчаяватися, но, с несомненною надеждою на милосердие
Божие, начало истинное итиннаго покаяния за прешедшия немощи пред Богом
полагати, и от всего сердца и души каятися, и прощения от благости Его просити,
и Той яко благ и человеколюбив Бог сый, радуяйся о истинном покаянии твоем,
якоже всех грешников покаявшихся простил есть, простит и тебе вся согрешения
твоя, без всякаго сумнения.

Приходит мне, честная Госпоже, и сие в
разсуждение, яко Христос Спаситель, истинный Бог наш, егда вселенную имеяше
вручити святым Своим первоверховным учеником и Апостолом Петру и Павлу, да
проповедят в ней благовествование Его, и уверовавших в Него проповедию их да
наставят на истинное Богопозание и хранение заповедей Его, и яко, да будут
милостиви к согрешающим, и удобне прощают согрешения кающихся, Божественными и
непостижимыми Своими судьбами попустил есть, яко Петр отвержеся Его трижды,
Павел же гоняше церковь Его и разрушаше: по истинном же Петровом покаянии и
Павловом чудесном уверовании во Христа, оби сии Святии Апостоли, понеже сами на
себе познали немощь человеческаго естества, сего ради премилосерднейши были, по
подобию Христа Господа, к согрешающим и истинно кающимся, и якоже сами тяготы
всех на себе носили, так и всех к сему побуждают, глаголюще: друг друга тяготы
носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6, 2). Не таковым ли некако образом
и на тебе недоведомыми судьбами Христос Спаситель попустил есть найти
предреченным душевным искушениям и немощем, яко да совершенне чрез долгое время
увидевши, яко в зерцале, немощь души твоея и слабость естества человеческаго,
научишися носити немощи не мощных, и удобьпреклонна будеши к милованию
согрешающих от немощи и кающихся, и исправляти будеши таковых духом кротости.
Сего ради, каяся пред Богом, прославляй Его непостижный промысл, дивне спасение
боящихся Его и кающихся устрояющий.

А понеже, всечестная Госпоже, от чтения
книг отеческих желанием возжелала еси обрести истиннаго наставника, иже бы тебе
наставил на путь спасения, и Божиею помощию обретши таковаго, пребывала еси у
него во истинном послушании, и содержиши и сестр святых в таковомжде послушании,
и познала еси самым делом и искусом и плоды благословеннаго послушания, и плоды
проклятаго преслушания: то нужда мне належит и о святем послушании к честности
твоей мало написати…

В конце подлинного письма
рукой преподобного старца написано:

Пречестности твоей со всеми святыми, во
имя Христово собравшимимся сестрами, совершеннаго в заповедех Евангельских
предуспеяния всеусерднейший желатель и недостойный Богомолец.

Свято–Вознесенскаго Нямецкаго и Предтечева
Секульскаго Молдовлахийских монастырей Архимандрит Паисий»[342].

А старец Софроний в
своем письме к «Марии Петровне Протасьевой, Арзамасской общины
начальнице»
от 12 августа 1797 года упоминает ее письмо, написанное 16
августа 1795 года и изложенную в нем просьбу «о некоторых книгах, чтобы их
здесь сыскать и прислать … для переписки; также прислать два рисунка с
Чудотворной Иконы и портрет покойнаго нашего Блаженнаго Старца Паисия…»[343].
Это побуждает нас упомянуть и о бережно хранимом в Алексеевской общине портрете
старца Феодора, по–видимому также написанном по просьбе Марии Петровны и тоже
после его кончины.

В другом же своем
письме от 11 января 1800 года старец Софроний обращается к той же «Преподобнейшей Госпоже» и среди прочего желает, чтобы Христос
благословил ее «здравием на всегда совершенным и долгими летами, на большее
преумножение благаго таланта
(ее) милостынею и благоусердным
благоправительством порученных
(ей) от промысла Божия сестер», и
сообщает, что поминает «за упокой блаженныя памяти бывшаго начальника (ее) Святой обители, Иеромонаха Феодора»[344].

Среди следующих
настоятельниц Алексеевской общины верной (хотя и заочной) ученицей старца
Феодора была Ольга Васильевна Стригалова. Мария Петровна писала ей 31 декабря
1790 года: «… Из письма твоего вижу желание твое к нашей обители; весьма бы
сие полезно вам было; могли бы увидеть Богоспасаемыя обители Саров и Санаксар, и
отца нашего наставника иеромонаха Феодора, совершенно житие Богоугодное имущаго,
могли бы видеть, и наставление от него своей жизни услышать…»
[345].

Портрет
преподобного Феодора, 
хранившийся в
Алексеевской общине.

Ольга Васильевна
прибыла в общину в августе 1792 года, через пол года после кончины старца
Феодора, а вступить в нее смогла лишь в марте 1793 года. Через два года она
тайно была пострижена в схиму с именем Олимпиады. В 1813 году, по кончине
схимонахини Марфы вынуждена была уступить просьбам сестер и занять ее место и с
честью исполняла обязанности настоятельницы 25 лет. Почила же она и сподобилась
быть погребенной в стенах Свято–Успенской Киево–Печерской лавры 6 августа 1828
года на 56 году от рождения. Была в Алексеевской общине при
настоятельницах–схимонахинях Марфе и Олимпиаде и своя блаженная подвижница Елена
из дворян Дяртьевых, славившаяся подвигом Христа ради юродства, прозорливостью и
чудотворениями[346].
Еще одна настоятельница, Марфа Павловна, хоть и правила после схимонахини
Олимпиады, но преподобного помнила хорошо, так как ее, сироту, привели в
Алексеевскую обитель трех лет от роду и вся ее жизнь фактически протекла в
стенах Арзамасского монастыря. Все упомянутые подвижницы свято чтили память и
заветы старца Феодора.

Упомянем и игуменью
Староладожского Успенского монастыря Санкт–Петербургской епархии Евпраксию,
скончавшуюся 23 сентября 1823 года. Она родилась в 1734 году в семье купца и
дочери священника. Рано оставшись сиротой, Евдокия, желая избежать супружества,
удалилась из дома дяди, бывшего придворным священником, в город Арзамас, где
десять лет прожила в Алексеевском женском монастыре в трудах и молитвенных
подвигах. Не сразу далась ей иноческая жизнь. Крепкого здоровья она не имела, и
первое время страдала расслаблением от скудной монастырской трапезы. Горько
плача, просила Евдокия у Божией Матери укрепления своих сил. И дивная помощь
скоро явилась. Во время праздничной всенощной, когда больная лежала в
изнеможении, она услыхала стройное пение и увидела, как ее келья вдруг открылась
и в нее вошли два светлых мужа, несшие икону Успения и поющие тропарь этого
праздника. Лик Пречистой на иконе ожил, Богоматерь поднялась с ложа и сказала
Евдокии: восстань и укрепляйся, ты много еще должна Мне послужить. И
расслабленная тотчас стала здравой. Когда пришли сестры и увидали Евдокию
здоровой, умилились и прославили Бога.

К концу десятого года
жизни в Арзамасе узнал о местонахождении своей племянницы ее дядя, который
забрал ее оттуда в северную столицу. Вскоре после этого Евдокия удалилась в
Староладожскую обитель Успения Божией Матери. В декабре 1777 года она была там
пострижена с именем Евпраксия, а 2 февраля 1779 года – возведена преосвященным
митрополитом Гавриилом в лаврской Благовещенской церкви в сан игуменьи. В ее
жизнеописании отмечается то, что игуменью Евпраксию всегда и глубоко уважал
святой старец Феодор. И она, конечно же, отвечала ему тем же[347].

Живя по завету отца
Феодора плодами трудов своих собственных рук, Алексеевская община славилась
художницами и золотошвеями. Заказы на шитье поступали к ним из Москвы,
Петербурга, Афона, Иерусалима, Молдавии, Греции, из десятков обителей и приходов
России. В 1884 году рукодельницы получили золотую медаль за изготовление
хоругвей и плащаниц для храма Христа Спасителя в Москве[348].

Что касается
Санаксарской обители, то, несмотря на все изменения, касавшиеся уставных правил,
заметного смягчения обычаев, введенных приснопамятным старцем Феодором, не
произошло. Нищенство, перенятое у преподобного его первыми учениками, уступило
место той неброской скромности, значение которой самими обитателями монастыря
вряд ли осознавалось, настолько она казалась привычной. Зато со стороны
особенности Санаксара виделись хорошо, и лишнее подтверждение тому – стойкий
авторитет обители у нескольких поколений почитателей духовного подвига
иеромонаха Феодора Ушакова.

В 1809 году в
Темниковском уезде, в принадлежавшей ему тихой деревне Алексеевке, расположенной
вблизи Санаксарского монастыря, поселился отошедший от дел адмирал Феодор
Феодорович Ушаков, почтивший тем самым память своего родного дяди, горячо
молившегося в воссозданной им святой обители о победах русского флота,
предводительствуемого его любимым племянником. Святой праведный русский воин, от
младенчества взыскавший Господа[349],
нашел в этой родной для себя обители идеальное место для щедрого благотворения,
а также для уединения, богомыслия и молитвы. Настоятелем обители был тогда ее
талантливый архитектор, строитель и иконописец иеромонах Филарет (Былинин)[350],
постриженник и ученик неоднократно упоминавшегося уже иеромонаха Венедикта.
Казначеем же обители был тогда иеромонах Нафанаил[351].

В 1787 году отцом
Филаретом был отчетливо и хорошо нарисован, а затем отлитографирован общий вид
Санаксарского монастыря.

Вид Санаксарского монастыря с северо–востока. 1787
год.

28 августа 1810 года
при стечении многочисленных богомольцев и благотворителей обители, а значит и
уважаемого всеми племянника старца Феодора и непобедимого адмирала, отец Филарет
освятил новоустроенный Воскресенский кладбищенский храм.

Как показывал 3 января
1829 года в своем ответном письме Тамбовскому епископу Афанасию (Телятеву)[352] ставший в 1817 еще при жизни иеромонаха Филарета и святого воина Феодора
настоятелем иеромонах Нафанаил: «Оный Адмирал Ушаков, сосед и знаменитый
благотворитель Санаксарской обители, по прибытии своем из Санктпетербурга около
8–ми лет вел жизнь уединенную в собственном своем доме, в своей деревне
Алексеевке разстоянием от монастыря через лес версты три, который по воскресным
и праздничным дням приезжал для богомолия в монастырь к службам Божиим во всякое
время, а в Великий Пост живал в монастыре в келье для своего пощения и
приготовления к приобщению Святых Тайн по целой седмице и всякую продолжительную
службу с братиею выстаивал не упустительно и слушал Благоговейно. В послушаниях
же монастыряских ни в каких не обращался, но по временам жертвовал от усердия
своего обители значительным Благотворением, также бедным и нищим творил
всегдашния милостивыя подаяния и вспоможения. В честь и память Благодетельнаяго
имяни своего зделал во обитель в соборную церковь дорогия сосуды, важное
евангелие и дорогой парчи одежды на престол и на жертвенник. Провождал останки
дней жизни своей крайне воздержано, и окончил жизнь свою как следует истинному
христианину и верному сыну святыя церкви 1817–го года октября 2–го дня, и
погребен по желанию его в монастыре подле сродника его из дворян,
первоначальника обители сей иеромонаха Феодора по фамилии Ушакова ж…»
[353].

Святой воин был
похоронен по правую руку своего преподобного дяди. Могила старца была «окружена
решеткой и покрыта плитой аспидного камня»[354],
а на могиле адмирала тщанием его племянника капитан–лейтенанта Ф.И. Ушакова был
«поставлен памятник в виде колонны, посредине которой встроен куб с надписями, а
наверху помещена урна из черного мрамора с позолоченным шаром и крестом»[355].

По монастырским актам
во время пятнадцатилетнего настоятельства старца отца Нафанаила заметен был
«довольно значительный присыл лиц духовнаго звания в монастырское подначальство,
на исправление и обучение церковному уставу. Это свидетельствует о строгости
правил Санаксарского монастыря, заведенных еще первоначальником Феодором
Ушаковым»[356].

В 1847 году вышли
собранные под одной обложкой книги «Жизнь отца Феодора, бывшаго настоятеля
Санаксарския обители, преставльшагося в 1791 году февраля 19–го дня»,
отпечатанная на 71 странице небольшого формата в Московской университетской
типографии и посвященная ее «издателем Козельской Введенской Оптиной Пустыни
М(онахом) П(орфирием) Гр(игоро)вым Богоспасаемой Санаксарской Пустыни», а также
«Краткое поучение старца Феодора, настоятеля Санаксарския обители», отпечатанное
в той же типографии на 42–х страницах.

Остановимся на личности
отца Порфирия, своими трудами и средствами послужившего памяти святого старца
Феодора таким замечательным образом. Он был родом из дворян Елецкого уезда
Орловской губернии, в миру звался Петром Александровичем и служил поручиком
конной артиллерии. Уйдя в отставку, поступил в Богородицкий Задонский монастырь,
где полагал начало иноческим подвигам, пользуясь духовными советами блаженного
затворника Георгия (Машурина, род. в 1789, † 25.05.1836 года). По его
благословению Петр Александрович поступил в 1834 году в Оптину пустынь и был
пострижен в монашество с именем Порфирий. Помимо издания жизнеописания старца
Феодора, он оставил по себе благую память в обители изданием в 1839 году «Писем
Задонскаго затворника Георгия», переиздававшихся несколько раз и пользовавшихся
заслуженной известностью среди любителей духовно–нравственной литературы[357].

 

Внешний вид книги про отца
Феодора, включающей в себя его жизнеописание и краткие
поучения. 1847 год.

Помещенное на вклейке этой книги изображение
преподобного, выполненное с гравюры С. Милославского и разрешенное 7
августа 1847 года к печати цензором протоиреем Феодором Голубинским.

Посвящение книги, сделанное
ее издателем.

Для осуществленного им
в 1847 году издания отец Порфирий пользовался рукописью из библиотеки Оптиной
пустыни, сейчас находящейся в отделе рукописей Российской Государственной
библиотеки, в фонде Оптиной пустыни – Ф. 214. Оп. 1/41. Д. 286.

Внешний вид
рукописи.

Рукопись относится к середине XIX века, писана скорописью на 57 листах
(60 листов; 57 + 3 чистых), размером 21 x 16,3 см, имеет картонный переплет,
обклеенный кожей с золотым тиснением. В тексте имеется правка другим почерком,
которая представляет собой дописывание пропущенных переписчиком слов.

Монах Порфирий совсем
немного переработал эту рукопись, исправив некоторые помарки, связанные с
написание заглавных букв священных имен, а также подсократил изложение ряда
подробностей описываемых там событий в пользу большей литературности текста.
Умер этот замечательный инок 15 марта 1851 года и похоронен между Введенским и
Казанским храмами на Оптинском братском кладбище.

Заглавие и разворот книги «Краткое поучение…», цензором
которой был профессор Московской Духовной Академии, протоиерей Феодор
Александрович Голубинский (род. 22.12.1794 года, † 22.08.1854 года).

Опираясь на подробные
указания о порядке опубликования других изданий Оптиной пустыни, осуществленных
по благословению преподобного старца Макария его духовными чадами Н.П. и И.В.
Киреевскими в то же самое время и в той же самой Университетской типографии,
коснемся и других участников издания рассматриваемых нами книг. Первым среди них
следует назвать святителя Филарета, митрополита Московского и
священноархимандрита Свято–Троицкой Сергиевой лавры, без которого в Московской
епархии и Синоде не решалось ни одно дело. В 1846 году супруги Киреевские
просили его благословения на публикацию Жизнеописания старца Паисия с его
творениями через профессора Московского университета Степана Петровича Шевырева.
Святитель вместе с благословением обещал и свое покровительство этому благому
делу. Переписанные набело рукописи посланы были в цензуру к профессору
Московской академии Феодору Александровичу Голубинскому. Книга эта на славянском
наречии вышла в свет в начале 1847 года под следующим названием: «Житие и
писания Молдавского старца Паисия Величковского» с его портретом. При этом
первом издании напечатано было отдельной брошюрой письмо старца Паисия к бывшей
начальнице Арзамасской Алексеевской женской общины Марие Петровне Протасьевой. И
тогда же 50 экземпляров этой брошюры были препровождены в дар этой обители.
Таково было начало святого дела, продолжавшегося почти до самой кончины
преподобного Оптинского старца Макария[358].

Естественно, что и
святитель Филарет Московский, и преподобный Макарий Оптинский, и протоиерей
Феодор Голубинский, и ближайший помощник и духовник святителя Филарета
преподобный Антоний Радонежский – наместник обители преподобного Сергия –
ознакомились с содержанием опубликованного письма старца Паисия и с данной в нем
высокой оценкой преподобного Феодора Санак-сарского.

Вольно или невольно
воспользовавшись этим обстоятельством, уже имевший издательский опыт монах
Порфирий (Григоров) провел отредактированную им рукопись жизнеописания старца
Феодора по буквально только что проторенной преподобным Макарием и его
помощниками дорожке. Ее рецензировали в Санкт–Петербурге, а напечатали в уже
знакомой нам Университетской типографии в Москве. В развитие этих событий
«Краткое поучение старца Феодора, настоятеля Санаксарския обители» с
благословения святителя Филарета прошло цензуру у отца Феодора Голубинского,
было допущено им 11 июля 1847 года в печать и напечатано во все той же
московской типографии одновременно с жизнеописанием старца Феодора.

Собирателем наследия
иеромонаха Феодора, вошедшего в состав «Краткого поучения…», как это следует из
текста книги, был уволенный на покой Коневецкий строитель Иоанникий[359].

Наместника
Троице–Сергиевой лавры, архимандрита Антония (Медведева) мы упомянули не
случайно. Он был близким духовным сыном преподобного Серафима Саровского, с
которым имел духовное общение Задонский затворник Георгий. Это обстоятельство
могло духовно сроднить его с монахом Порфирием (Григоровым), трижды издававшим
жизнеописание и письма своего Задонского старца. И, если отец Порфирий обращался
к нему с такой просьбой, то преподобный Антоний, как частый собеседник святителя
Филарета, мог содействовать изданию книг о старце Феодоре. Известно ведь,
например, из памятной записки преподобного старца Макария Оптинского, что он
именно через отца Антония в 1852 году передавал свою просьбу об издании
славянского перевода книги святого Исаака Сирина, сделанного старцем Паисием,
святому Московскому митрополиту. И преподобный Антоний, «улучив время, в разные
времена при разговоре докладывал о сем его преосвященству»[360],
что возымело действие, и старец Макарий несказанно был утешен скорым изданием
2400 ее экземпляров.

Оказывал он и здесь
свое содействие или нет, но экземпляр только что вышедшей книги о старце Феодоре
(Ушакове) восемнадцать лет (с 1847 по 1865 годы) находился в личной библиотеке
преподобного Антония, о чем свидетельствуют его собственноручные
подписи.

В 1857 году было
опубликовано «Сказание о жизни и трудах преосвященнейшаго Гавриила, митрополита
Новгородскаго и Санктпетербургскаго», составленное архимандритом Макарием. В нем
подробно излагается деятельность келейника владыки Гавриила Феофана и
рассказывается о старце Феодоре, его учениках, осуждении и
освобождении.

В 1862 году выходит
книга «Архимандрит Феофан, настоятель Кириллова–Новоезерскаго монастыря.
Биографический очерк, с портретом покойнаго о. Архимандрита, и приложением его
записок, нравственных наставлений и писем» профессора Н. Субботина. И здесь с
большим почтением говорится о значении в жизни отца Феофана его первого
Санаксарского старца и судьбах его послушников–учеников.

Отметим и
настоятельствовавшего в Санаксарском монастыре с 1879 по 1884 годы игумена
Тихона (Цыпляковского), бывшего до и после этого одним из немногочисленных в его
Вышенском затворе собеседников святителя Феофана. В 1885 году он написал и издал
в Темникове, в типографии А.И. Данилова подробное «Историческое описание
Темниковскаго Санаксарскаго монастыря», сразу же ставшее библиографической
редкостью. Поэтому в 1888 году вышло второе издание этой книги. В 1890 году
увидело свет составленное игуменом Тихоном «Жизнеописание старца Феодора,
Санаксарского монастыря строителя». Обе его книги,
несомненно, послужили увековечиванию блаженной памяти преподобного.

Одиннадцатый
Санаксарский настоятель

игумен Тихон
(Цыпляковский).

Кроме того
«Жизнеописание старца иеромонаха Феодора (Ушакова), восстановителя и настоятеля
Санаксарского монастыря», послужившее оживлению памяти об этом неординарном
подвижнике и его широкого народного почитания, публиковалось в 1886 году в 3–м,
9–м, 16–м и 22–м номерах Тамбовских Епархиальных Ведомостей.

В 1905 году вышла книга Е. Поселянина «Русская Церковь и русские подвижники XVIII века», в которой среди биографий двадца-ти русских подвижников и подвижниц есть глава «Старец иеромонах Феодор (Ушаков)» с его портретом, а также главы о его ученице «На-стоятельница Арзамасской Алексеевской общины, Марья Петровна Протасьева» и «Гавриил, митрополит Новгородский и С.–Петербургский» с перечислением в последней учеников старца Фео-дора и рассказом о его освобождении из Соловков.

 

В 1906 году архимандрит Никодим
(Кононов) включил заимствованные у Поселянина сведения и портрет святого в
февральский том публикуемого им «Жизнеописания отечественных подвижников
благочестия 18 и 19 веков», и озаглавил статью о нем «Старец иеромонах Феодор».
Он упоминает о Санаксарском старце и в мартовском томе 1907 года в статье
«Пустынники в Рославльских лесах» (память 10 марта), где говорит: «Известно
только, что в соседних с Рославльскими Брянских лесах в это время жили
пустынники – инок Серапион (1717–1721 г.), Феодор Санаксарский (около 1747 г.),
иеромонах Площанский Иоасаф (ок. 1730–х годов) и другие»[361].
Часто встречаются упоминания о преподобном Феодоре и в публикуемых архимандритом
Никодимом жизнеописаниях его учеников, учениц и сподвижников. Тома эти выходили
в разные годы.

В 1913 году вышли в свет «Старческие
советы некоторых подвижников благочестия 18–19 веков», изданные Русским Афонским
Свято–Пантелеимоновым монастырем, в которых помимо «Кратких поучений старца
Феодора Санаксарскаго», выбранных из рукописи Алексеевской общины «Кратких
собеседований о. Феодора с послушницами Алексевской общины», «Чина церковнаго и
устава монастыря», «Наставлений старца иеромонаха Феодора», взятых из книги
«Жизнеописание старца иеромонаха Феодора (Ушакова), возстановителя и настоятеля
Санаксарскаго монастыря» публикуются его портрет, а также наставления и
подвижнические записки архимандрита Феофана Новоезерскаго с подробным изложением
отдельных историй из жизни старца Феодора и его ближайших учеников, и
наставления схимонаха Зосимы с упоминанием слышанного им в Санаксаре об отце
Феодоре. Это самый полный сборник поучений святого, раскрывающий перед
внимательными читателями его истинное духовное величие и
самобытность.

В 1909 году[362] над могилами преподобного старца Феодора и его племянника святого праведного
воина Феодора была воздвигнута пятиглавая увенчанная крестами
часовня.

Часовня,
стоявшая с 1909 до 1932 года над могилами старца

Феодора и
праведного адмирала Феодора Ушакова. Фото 1916 года.

Но стоять этой часовне довелось всего
лишь двадцать с небольшим лет. Грянули революция и Гражданская война. После них
установилась новая власть и новые порядки, которые очень скоро затронули и
скромный Санаксар. История открытого почитания старца Феодора в нем временно
прервалась.

После изгнания монахов
в 1920–х годах монастырь несколько раз переходил из рук в руки. Еще в 1932 году
была разрушена до основания часовня над могилами чтимых ныне святых. А в городе
Темникове распространился слух о том, что могила адмирала Ф.Ф. Ушакова была
вскрыта неизвестными людьми в целях ограбления якобы захороненных с ним
драгоценных орденов, золотых шпор и золотой шпаги.

В 1944 году здесь
велись целенаправленные раскопки, целью которых было найти останки славного
адмирала, чтобы восстановить его былой облик по методу антрополога М.М.
Герасимова. Этот довольно бесцеремонный «способ увековечивания памяти» уже
многократно апробировался профессором на самых разных великих исторических
личностях. Нелепым, но всеми признанным основанием для проводимой эксгумации
послужила необходимость разработать орден с изображением непобедимого при жизни
Ушакова.

АКТ ВСКРЫТИЯ МОГИЛЫ Ф.Ф. УШАКОВА[363].

По распоряжению
Народного Комиссара Военно–Морского Флота адмирала Флота тов. Кузнецова Н.Г. мы,
нижеподписавшиеся, комиссия в составе: председателя капитана 3 ранга т. Амелина
Н.И., членов – председателя Темниковского Райсовета депутатов трудящихся т.
Баранова В.Я., первого секретаря Темниковского Райкома ВКП(б) т. Мещерякова
П.И., секретаря Темниковского районного Совета депутатов трудящихся т. Осипова
Н.П., директора киносъемочной группы т. Житкова И. С. и руководителя работ
профессора т. Герасимова М.М., приступив к вскрытию могилы адмирала Ф.Ф.
Ушакова, после точного определения места ее, по фотографии часовни, стоявшей над
могилой снятою в 1916 г. и на основании предварительного исследования,
предпринятого в марте месяце 1944 г., обнаружили следующее: непосредственно под
дерновым слоем (на глубине 10–15 сантиметров) находился строительный мусор и
остатки часовенки, в частности был обнаружен цоколь внешней колонны правой
стороны часовни. Под строительным мусором и остатком кирпичного пола, на глубине
30 см от земной поверхности, находилось перекрытие, сложенное из кирпича.
Предполагая существование здесь фамильного склепа, решено было широким раскопом
вскрыть верхнюю ее часть. В восточной стороне площадки была обнаружена
поврежденная кладка, что явилось красноречивым свидетельством существующим в г.
Темникове слухам о том, что могила адмирала Ф.Ф. Ушакова была вскрываема
неизвестными людьми в целях ограбления (среди местного населения распространен
слух о том, что неизвестные копали могилу адмирала в поисках захороненных якобы
с ним драгоценностей: орденов, золотых шпор и золотой шпаги).

Окопав площадку
кирпичной кладки, широкой траншеи с трех сторон, комиссия обнаружила, что это
только настил, состоящий из пяти рядов кирпича на глиняном растворе. Разобрав
данный настил, под слоем песка был обнаружен свод одиночной могилы, сложенный из
кирпича. Восточная половина свода была вскрыта любителями, а западная осела от
времени. Свод был сложен в один кирпич на глиняном растворе, сама же
погребальная камера сложена была по длинным сторонам в два кирпича, а стенки в
головах и ногах в один кирпич. Вся масса кирпича и строительного мусора свода
была внутри погребальной камеры.

С соответствующими
предосторожностями весь мусор был извлечен из камеры, после чего был обнаружен
вскрытый грабителями гроб.

Двускатная крышка гроба
была взломана грабителями, причем правая половина ее была передвинута в левую
сторону. Левая же половина крышки гроба хоть и была оторвана, но лежала на своем
месте. Весь гроб был наполнен строительным мусором, кирпичами свода и
землей.

Тщательная разборка
содержимого гроба выявила следующую картину: грабители, вскрыв свод и обнаружив
хорошо сохранившийся гроб, взломали правую половину крышки и обнаружили останки,
видимо прекрасно сохранившиеся. Во всяком случае, при попытке ограбления,
грабители пытались снять костюм, ибо только этим можно объяснить нахождение в
настоящий момент большей части грудной клетки, сдвинутой далеко вниз к ногам, но
в большей своей части сохранившей естественные взаимоотношения. Перерыв все
содержимое гроба и, видимо, ничего не найдя, грабители оставили останки в сильно
потревоженном состоянии. В результате этого грабительского вскрытия настоящая
комиссия обнаружила останки не только в потревоженном состоянии, но и в очень
плохой сохранности.

Описание останков в
момент вскрытия
.

Скелет, очень плохой
сохранности, обнаружен в сильно потревоженном передвинутом состоянии. Инсито
лежали только нижние части ног, на которых сохранились остатки сапог, с очень
узким следом и твердым высоким голенищем.

Непосредственно на
сапогах лежал череп, обращенный лицом кверху, а между стенкой гроба и подошвой
левого сапога был обнаружен правый погон. Нахождение этого адмиральского погона
с золотым шитьем и тремя черными орлами, лучше, чем что другое, документирует
подлинность останков. Действительно, данный прах принадлежал адмиралу Ф. Ф.
Ушакову.

Оба бедра сдвинуты
вверх, причем сочлененные с ними тазовые кости лежали обращенные вниз в области
колен. Часть грудной клетки, т.е. ребра, позвонки, частью сохраняя естественное
взаимоотношение, частью сдвинутые, лежали под бедрами, причем обрывки мундира
зеленого цвета, лежали вперемежку с обрывками замши (остатки от…). Обе
плечевые кости сдвинуты книзу – правая лежала в ногах на правом сапоге, а левая
в области нижней части груди поперек гроба, причем на верхнем эпифизе ее
сохранились остатки мундира и нитки золотого шитья. Правая локтевая и лучевая
лежали в глубине у правой стенки гроба, в
средней его части, причем на них сохранились остатки рукава и в частности
золотое шитье.

Кисть правой руки
сохранилась только пятью средними фалангами.

Левая и локтевая и
лучевая кости, очень плохой сохранности, обернутые в обрывки рукава, были
найдены закинутыми высоко у левой стенки в головах гроба.

В средней части гроба,
под костями грудной клетки, обнаружены остатки совершенно истлевшего мундира, с
остатками золотого шитья и мелкими медными пуговицами, а также маленький
деревянный нательный крест (кипарис).

Нижняя челюсть лежала
под тазовыми костями.

Сохранность
костей
.

Кости скелета
чрезвычайно плохой сохранности. Большинство костей утратило эпифизы. Кости
рыхлые и легко могут быть раздавлены пальцами. Но, несмотря на эту плохую
сохранность, все обнаруженные кости извлечены.

При рассмотрении левой
бедренной кости было обнаружено с внутренней стороны верхнего эпифиза старое
ранение, в результате которого произошла сильная деформация всей верхней части
бедра.

Череп.

Несмотря на общую
плохую сохранность костей скелета, череп сохранился очень хорошо. Весь лицевой
скелет, вплоть до тончайших костей носа прекрасно сохранился. На своде черепа в
большом количестве сохранились остатки седых волос. Длина волосков в среднем
около 5 сантиметров. На лбу сохранился приставший шелковый венчик с частью
надписи: «оживеши… помилуй…»

Нижняя челюсть столь же
хорошей сохранности, причем на подбородочной части ее сохранились небольшие
участки с короткими седыми волосами до 3 миллиметров длиной.

Состояние черепа
таково, что делает целесообразным и возможным работу по восстановлению внешнего
облика покойного адмирала, для чего череп и изъят из числа остальных
костей.

Обнаруженные остатки
костюма, а равно и остатки обивки гроба, его ручек решено комиссией взять в
целях научной обработки и экспозиции в Центральном Военно–Морском
Музее.

Останки праха как то:
кости, а равно и доски гроба, в котором был погребен Ф.Ф. Ушаков, уложены в
специально изготовленный гроб и погребены на месте старой могилы на глубине 1
метр от поверхности, причем над местом захоронения положена каменная плита
родственницы адмирала Ушакова. Местная власть обеспечивает сохранность
праха.

По окончании
антропологического изучения и работ по восстановлению внешнего облика лица
адмирала, череп покойного будет возвращен к месту захоронения.

Гроб с останками забит и запломбирован.
Остатки разрушенного в 1932 году могильного памятника Ф.Ф. Ушакова находятся несколько в стороне от погребения праха и содержатся соответствующим вниманием местных властей.
Все работы зафиксированы кинематографически и фотографически. Снимали кинооператор т. Ципорин М. И. и кинорежиссер т. Каштелян В. А.                                          Подписи.
Работы закончены 20 августа 1944 г.
Капитан 3 ранга                              Амелин

Мы не стали бы
приводить этот Акт в работе, посвященной не младшему, а старшему из святых
Феодоров Ушаковых, если бы раскопки, проводимые в мае 1999 года при обретении
честных останков преподобного не выявили тот факт, что тогда в далеком для нас
1944 году выше перечисленная комиссия «заглянула» и в его склеп и
гроб.

Ясное дело, что насчет
этой их акции никакой Нарком распоряжений не давал. Мотив вскрытия могилы
Санаксарского первоначальника был с одной стороны психологическим (узнать, что
осталось от монаха), а с другой – профессиональным. Профессор М.М. Герасимов,
которого привлекала возможность «поработать» с еще одной головой, конечно же,
имел достаточный личный авторитет, чтобы убедить капитана 3 ранга Амелина в
целесообразности извлечения и осмотра головы иеромонаха Феодора. Не будем к
этому больше ничего добавлять и терпеливо будем дожидаться описания событий 1999
года, которое будет ниже.

Разоренный Санаксарский
монастырь в 1940– годы.

Воинская часть
достаточно долго обреталась в обители. Солдаты ушли отсюда лишь тогда, когда
отпала необходимость в периферийных охранных гарнизонах ядерного центра в
Сарове. После них хозяевами здесь стали учащиеся профтехучилища. Именно они
исчертили и сбили вместе с кусками штукатурки росписи собора, больничной,
кладбищенской церквей и колокольни. Особенно серьезно поработали вандалы над
собором, потерявшим часть крыши, все луковицы, наружные и внутренние росписи,
иконостасы, образа и предметы ризницы. Несмотря на то, что монастырь, как
памятник архитектуры Российского значения, охранялся государством, он медленно
погибал, потому что на самом деле никакого надзора за его состоянием не
осуществлялось, да и вообще местные и республиканские власти не утруждали себя
тратами на реставрационные работы.

Монастырь во время
реставрации. Фото 1970–х годов.

Как это не покажется
странным, восстановление Санаксара началось с легкой руки бывшего секретаря
обкома П.Е. Елистратова, человека высокой культуры и большого любителя старины.
Став главой республики, он сумел направить в нужное русло деятельность
Министерства культуры и нашел средства на проектные изыскания. С тех пор, вот
уже три десятилетия, реставраторы пытаются исправить то, что натворили
воинствующие безбожники, боровшиеся не столько с религией, сколько с памятниками
архитектуры. Восстановление внешнего облика собора далось дорогой ценой, но
реставраторы (в разные годы в монастыре трудились специалисты нескольких
мастерских Саранска, Москвы, Пензы) все же вернули храму первозданный облик.
Удалось восстановить колокольню, Владимирскую и Воскресенскую церкви[364].

В 1991 году была
учреждена новая Саранская и Мордовская епархия, которую возглавил только что
рукоположенный епископ Варсонофий (Судаков)[365].
В связи с этим республиканские власти решили возвратить Русской Православной
Церкви Рождество–Богородицкий монастырь, наместником которого был назначен
эконом Московского Свято–Данилова монастыря архимандрит Варнава (Сафонов),
который на Праздник Святой Троицы совершил первую в возвращенной обители
Божественную Литургию. 26 ноября 1991 года вышел специальный выпуск «Саранских
епархиальных ведомостей», посвященный Санаксарскому монастырю, в котором
подвизалось всего несколько монахов и послушников. Со временем в обители было
введено регулярное уставное богослужение, приведены в полный порядок могилы
старца Феодора и его племянника адмирала Феодора Ушакова, по которым регулярно
стали служить заупокойные литии и панихиды. В Санаксар стали приезжать
постоянные богомольцы и паломники.

В 1992 году силами
братии было выпущено в свет растиражированное простым репринтным способом
отпечатанное на печатной машинке старое «Жизнеописание и наставления старца
иеромонаха Феодора (Ушакова)», вышедшее скромной брошюрой, как издание Саранской
епархии и Рождество–Богородичного Санаксарского монастыря. В следующем 1993 году
обитель совместно с Саранским братством преподобного Серафима переиздала таким
же образом «Историческое описание Темниковского Санаксарского монастыря» игумена
Тихона (Цыпляковского). Это было третье за всю историю ее существования издание
книги, небольшой тираж которого стремительно разошелся среди многочисленных
паломников[366].

Случаи чудесной помощи
братии и богомольцам по молитвам старцу Феодору расположили владыку Варсонофия
благословить отца Варнаву готовить материалы к канонизации преподобного, а
несколько позже – начать (по рекомендации Комиссии по канонизации святых) запись
наиболее достоверных свидетельств исцелений и чудес.

В 1997 году обитель
посетили более тридцати пяти тысяч паломников и экскурсантов![367] А количество ее насельников выросло до дореволюционного уровня в 60–70
человек.

К 1998 году была
составлена первая редакция «Жития преподобнаго и богоноснаго отца нашего
Феодора, Санаксарскаго чудотворца» на 22 машинописных страницах, набранного
компьютерным способом. Она представляла собой русский перевод книги «Жизнь отца
Феодора…» 1847 года издания. Кроме того, были составлены два варианта тропаря и
один кондак святому.

Преосвященный епископ Варсонофий
отвез их вместе с проектом Деяний освященного собора Саранской и Мордовской
епархии Русской Православной Церкви «О канонизации преподобного отца нашего
Феодора в Санаксарстей пустыни просиявшего» к Святейшему Патриарху Алексию II, который передал их в Комиссию по
канонизации святых, сопроводив проект Деяний следующей собственноручной
резолюцией: «18.II.1998 ЕВП Митрополиту Крутицкому и
Коломенскому Ювеналию, Председателю Синодальной Комиссии по канонизации святых.
Прошу разобрать для возможной канонизации в лике местно чтимых святых.
Подпись».

 

 

Синодальная Комиссия по канонизации
святых, получив направленные Святейшим Патриархом материалы (резолюция № 702 от
19.02.1998), обсуждала вопрос о возможности канонизации в лике местночтимых
святых Саранской епархии иеромонаха Феодора (Ушакова; 1719–1791) на своем
заседании 24 марта 1998 года, после чего просила «Преосвященного епископа
Варсонофия собрать дополнитель-ные сведения об этом подвижнике: месте
захоронения и состоянии останков, о народном почитании и чудотворениях по его
молитвенному предстательству и др.».

В ответ на это была составлена вторая
(дополненная до 38 страниц и исправленная) редакция Жития преподобного и
богоносного отца нашего Феодора Санаксарского, составленная на основании
одиннадцати источников, в том числе материалов Российского Государственного
Исторического Архива (РГИА).

 

Страницы 26–38 данного Жития
содержали семнадцать свидетельств «посмертного молитвенного предстательства
старца Феодора (Ушакова), восстановителя и настоятеля Санаксарского монастыря» с
указанием 13 имен и 10 точных адресов исцеленных.

4 мая 1999 года в присутствии старшей
монастырской братии и приглашенных из Москвы специалистов состоялись раскопки
могил обоих Ушаковых, при которых было произведено обретение честных останков
старца–иеромонаха Феодора.

Все происходящее профессионально
документировалось и фиксировалось методами аудиозаписи, а также фото– и
видеосъемки.

Отчет

о проведении
археологических работ на территории

Санаксарского
монастыря 3–5 мая 1999 года.

Страница
1.

Отчет

о проведении
археологических работ на территории

Санаксарского
монастыря 3–5 мая 1999 года.

Страница
2.

Отчет

о проведении
археологических работ на территории

Санаксарского
монастыря 3–5 мая 1999 года.

Страница
3.

Отчет

о проведении
археологических работ на территории

Санаксарского
монастыря 3–5 мая 1999 года.

Страница
4.

Отчет

о проведении
археологических работ на территории

Санаксарского
монастыря 3–5 мая 1999 года.

Страница
5.

Отчет

о проведении
археологических работ на территории

Санаксарского
монастыря 3–5 мая 1999 года.

Страница
6.

Отчет

о проведении
археологических работ на территории

Санаксарского
монастыря 3–5 мая 1999 года.

Страница
7.

Отчет

о проведении
археологических работ на территории

Санаксарского
монастыря 3–5 мая 1999 года.

Страница
8.

В результате проведенных работ в
Житие второй редакции была добавлена страница 24 (а), где говорилось: «В 1904
году на месте погребения иеромонаха Феодора была возведена часовня. Во время
гонений на Русскую Православную Церковь в 1920–х годах монастырь был закрыт, в
1930–х годах часовня над могилой преподобного была разрушена. В 1991 году
Санаксарский монастырь был возобновлен. 4 мая 1999 года были обретены честные
мощи преподобного Феодора, которые впоследствии были перенесены в храм, им
воздвигнутый».

Все указанные материалы вместе с
проектом иконного изображения святого и новым проектом Деяний о его канонизации
были отправлены в Синодальную Комиссию по канонизации святых. Таким образом, в
ответ на свой запрос более чем годичной давности «Комиссия получила
дополнительные сведения об иеромонахе Феодоре (Ушакове; 1719–1791)» и повторно
«обсуждала вопрос о возможности (его) канонизации в лике местночтимых
святых Саранской епархии» на своих заседаниях 12–13 мая 1999 года. «На основании
представленных материалов члены Комиссии, учитывая праведное житие, чудотворения
и непрекращающееся народное почитание, не нашли препятствий для благословения (Святейшим Патриархом
Алексием II) канонизации в лике местночтимых
святых Саранской епархии иеромонаха Феодора». Кроме того, «Комиссия рассмотрела
и одобрила проект Деяния о канонизации преподобного Феодора, старца
Санаксарского и представленный проект (его) иконного изображения», о чем и
направил Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, Председатель Синодальной
Комиссии по канонизации святых Святейшему Владыке свой рапорт от 13 мая 1999
года.

В тот же день Высокопреосвященнейший
Владыка Ювеналий отправил официальный ответ Комиссии Преосвященнейшему
Варсонофию, епископу Саранскому и Мордовскому представленный ниже.

  

  

Окрыленная таким ходом событий
Санаксарская братия стала готовить к намеченным на 10–11 июля 1999 года
торжествам прославления старца Феодора в лике преподобных книгу его Жития, а
также думать о составлении ему службы и акафиста, и должном приготовлении святых
мощей преподобного к облачению. Параллельно с этим заканчивалось изготовление
строгой, но богато украшенной резной деревянной раки и резного изображения
святого на ее крышке, писались в самой обители и жертвовались из других мест
иконы этого святого старца.

А честь провести медицинское
освидетельствование останков иеромонаха Феодора (Ушакова), подготовить их к
облачению, а затем составить ему полную бденную службу и акафист, выпала на долю
автора данной работы.

Ниже воспроизводится Акт выполненного
нами медицинского освидетельствования останков иеромонаха Феодора (Ушакова),
тексты службы и акафиста находятся в Приложении к данной работе, а рассмотрению
их содержания будет посвящена вся следующая глава.

 

Все что от нас
требовалось, было сделано, и 30 июня мы со спокойной душой отправились в Сергиев
Посад.

1999 год в жизни обители был
особенным – она отмечала 340–летие со дня основания, 240–летие своего первого
возобновления, 280–летие со дня
рождения самого возобновителя старца Феодора и, наконец, причисление его к лику
святых. Первый и последний раз прославление святого человека происходило на этой
земле в 1903 году, когда неподалеку отсюда – в Сарове – состоялись празднества
канонизации преподобного Серафима. И вот девяносто шесть лет спустя торжества
повторились, на этот раз с другой стороны Темникова, в Санаксаре. По благословению преосвященного
Варсонофия, епископа Саранского и Мордовского канонизация Санаксарского
возобновителя была назначена на 10 и 11 июля. А за несколько дней до того в
монастыре состоялась конференция, приуроченная к этим событиям. Ее почтили своим
присутствием митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, епископ Саранский и
Мордовский Варсонофий и глава Республики Мордовия Н.И. Меркушкин.

На научной
конференции в Санаксаре в июле 1999 года.

В выступлениях и
докладах перед участниками юбилейных чтений предстала вся славная, а в известную
пору и трагическая история древней Санаксарской обители.

На торжества
канонизации прибыли архиепископы Пензенский и Кузнецкий Серафим († 2000),
Ульяновский и Мелекесский Прокл, епископ Саранский и Мордовский Варсонофий,
наместники и игуменьи монастырей епархии, многочисленное духовенство и верующие.
Местное телевидение и радио заранее объявили о предстоящих торжествах, поэтому
участие в этом знаменательном событии приняли многочисленные паломники из
Саранска и других городов и весей Мордовии.

10 июля в пять часов
вечера началось уставное всенощное бдение в Иоанно–Предтеченском храме, которое
совершалось собором архиереев и сонмом духовенства. Под пение литийной стихиры[368] крестный ход, возглавляемый епископом Варсонофием, направился в Воскресенскую
кладбищенскую церковь, где была отслужена панихида, и гроб с честными останками
угодника Божия был перенесен в соборный храм.

В крестном ходе приняли
участие несколько тысяч богомольцев, многие из них плакали от переживаемой
духовной радости.

Звон монастырских
колоколов возвещал всем собравшимся о том, что благодатный старец,
восстановитель и строитель Санаксарский, вновь вступает в свой монастырь,
окруженный архиереями, монахами, священнослужителями и верующими. Гроб со
святыми мощами был установлен посреди храма. Прозвучала надгробная речь, та
самая, которую 22 февраля 1791 года, в день погребения старца Феодора, произнес
настоятель церкви во имя Владимирской иконы Божией Матери иерей Николай,
духовный сын преподобного. Затем епископ Саранский и Мордовский Варсонофий
зачитал «Деяние о канонизации преподобного Феодора, старца
Санаксарского…».

Наступают незабываемые
минуты! Духовенство впервые поет величание преподобному Феодору, открывается
гроб, где почивают святые мощи, архиепископ Серафим осеняет молящихся святой
иконой новопрославленного святого. Начинается елеопомазание.

Все присутствующие
получили счастливую возможность впервые приложиться к цельбоносным мощам
преподобного старца Феодора и получить на молитвенную память освященную на мощах
икону преподобного с прославляющим его тропарем.

 

Народа так много, что
храм не может вместить и десятой части всех присутствующих, богослужение
транслируется на соборную площадь монастыря, где около пяти тысяч паломников
молятся новопрославленному святому.

 

Всю ночь не умолкает
пение в соборе, народ прикладывается к святым мощам. Проводится исповедь. На
лужайке возле монастыря автобусы из Москвы, Сарова, Нижнего Новгорода, Самары,
Ульяновска, Чебоксар, Саранска, большое количество частных машин, в лесу разбиты
палатки.

Много причастников было
на следующий день на ранней Литургии. Позднюю Литургию совершали преосвященные
архиереи в сослужении духовенства, прибывшего на торжества, и братии монастыря.
И здесь было много причастников.

По завершении
Божественной Литургии начался первый молебен у мощей новопрославленного святого.
Под колокольный звон и молитвенное пение угоднику Божию честные мощи
преподобного Феодора были обнесены крестным ходом вокруг собора Санаксарского
монастыря и с благоговением положены в приготовленную для них раку.

Владыка Варсонофий
поздравил всех православных христиан, собравшихся на это торжество, с обретением
небесного покровителя и молитвенника о земле Мордовской, напомнив, что путь
спасения всегда был узок и тернист: «Во все времена ищущие спасения уходили в
дебри лесные и здесь подвизались в подвигах благочестия и веры. В былые годы, по
приказанию императора Петра I, а позже императрицы
Екатерины II в монастырях
оставались лишь старцы, убогие люди, священники и раненые солдаты, а все
нормальные люди, как писал император Петр I, должны были трудиться
на благо отечества вне стен монастыря. В то сложное время Бог судил явиться в
мир преподобному Феодору, дворянскому сыну, служившему в армии, но рано
понявшему, что спасение возможно только в стенах монастыря, вне светского
общества, далекого от христианских законов и правил. Мы знаем, что его трудом
явилась эта святая обитель, которая простояла уже триста сорок лет. Сегодня мы
прославляем первого святого на земле нашей просиявшего. Предстательством и
молитвами преподобного отца нашего Феодора Господь да прибавит мир на нашей
земле. Я думаю, что русская земля не будет оскудевать святыми, и в следующем
веке просияют новые угодники Божий, которые, возможно, сегодня живут среди нас и
которые явятся во славе, когда Господь соизволит. Еще раз благодарю всех, храни
вас Господь на многая и благая лета».

Высокопреосвященнейший
владыка Серафим, обращаясь к присутствующим, сказал: «Сегодня мы с вами являемся
участниками и свидетелями торжества земной Церкви, когда мы недостойными устами
и делами, но по Божию благословению и нашего Священноначалия совершили великое
дело – воздали должное старцу Феодору, жившему двести лет назад. Видите, как
исполняются слова Священного Писания: «В память вечную будет праведник». Сейчас
только я читал молитву[369] новопрославленному святому. В ней отображена целая программа для всех нас: как
должны мы проводить жизнь свою. Особенно насельники святой обители Санаксарской
должны подражать старцу Феодору, восстановителю и духовному окормителю ее. Всех
вас, дорогие отцы, братия и сестры, вместе с вашим архипастырем, отцом
наместником, дорогим соседом нашим и сомолитвенником владыкой Проклом поздравляю
с этим радостным событием и желаю всем вам помощи Божией по молитвам старца
Феодора, чтобы Господь сохранил эту святую обитель и помог привести в тот
благолепный вид, который радовал сердца и души наших отцов и дедов до 1917
года…».

После богослужения
состоялся праздничный обед в трапезной монастыря для гостей и участников
торжеств. Для многочисленных паломников возле северной стены обители, на
обширной поляне были накрыты длинные столы под открытым небом – благо погода
стояла замечательная: природа разделяла духовную радость людей, сияло солнце в
бездонной небесной лазури, благоухали цветы и травы[370].

И с утра до поздней
ночи, час за часом встречали здесь все новые и новые группы богомольцев. В эти
дни Санаксар посетили не только жители Мордовии, но и многих ближних и дальних
областей и республик, встречались даже сибиряки. И социальный состав оказался
необычайно разнообразным – от простых бабушек–прихожанок до ученых Саровского
ядерного центра, от служителей церкви до предпринимателей, от младенцев до
пенсионеров. За два дня в Санаксаре побывало до пяти тысяч человек, –
собственно, таким и был прогноз, монастырь готовился встретить именно такое
число гостей. Но, как уже говорилось, вместить всех желавших собор не смог:
основная масса паломников слушала службу на площади через
репродукторы.

Мордовия получила
своего небесного заступника, своего предстателя и покровителя, исповедника и
духовного учителя. И что удивительно: несколько недель истомленная земля ждала
чуда – дождя, а его все не было, а после канонизации небеса разверзлись
спасительной влагой. И верующий народ уже признал июльские дожди первой милостью
преподобного Феодора.

«В эти дни народ чтил
человека, трижды испытавшего гонения, способные сломать кого угодно, но его
только укрепившие в духовной стойкости. Большое значение имеет нравственный урок
старца, преподанный им последующим поколениям православных людей. Дело вот в
чем: дайте себе, добрые люди, отчет в том, по каким причинам мы можем изменить
своим убеждениям. Увы, ныне даже такой малости, как бедности, вполне хватает для
того, чтобы диаметрально поменять ход мыслей и убеждения. А старец через
неимоверные страдания прошел – и ни на йоту не отступил от правды. Он бы и на
смерть пошел ради веры и своего призвания. Он имел моральное право на
учительство, ибо сам жил по тем правилам, которые внушал окружающим. Старец
Феодор – это такая цельная натура, что аналогов ему в его времени отыскать не
просто»[371].

Нам остается только привести выдержку
из Послания преосвященного Варсонофия, епископа Саранского и Мордовского,
которая и подведет итог всему сказанному в этой главе:

«Сегодня в нашей
епархии произошло величайшее событие – прославление в лике святых великого
подвижника преподобного Феодора Санаксарского. Этому событию предшествовала
большая работа по сбору материалов, которые мы направили в Синодальную комиссию
по канонизации святых. От Его Святейшества, Святейшего Патриарха Московского и
всея Руси Алексия
II мы получили
благословение, в котором говорится: «Исходя из праведного жития этого подвижника
веры, фактов чудотворений и непрекращающегося народного почитания, Нами не
усматривается никаких препятствий к канонизации иеромонаха Феодора (Ушакова) в
лике местночтимых святых Саранской епархии… В наше судьбоносное время
предстательство святого угодника Божия да пребудет со всеми, кто с верою
притекает к его молитвенной помощи и духовной поддержке!»

В полном убеждении об
истинности и достоверности чудес по предстательству старца Феодора, мы
определили причислить к сонму угодников Божиих этого подвижника для местного
почитания, дабы преумножилась радость чад церковных и явилась им через этого
святого сила и слава Божия.

Для многих поколений
уходящего века имя старца Феодора было неизвестно, так как наша страна
отрекалась от своих лучших людей, которые творили ей славу, лишь только потому,
что это были глубоко верующие люди и жили в дореволюционное,
время.

Восемь лет назад
Санаксарский монастырь был возвращен епархии, а вместе с ним и имя старца
Феодора появилось у многих на устах, к нему стали обращаться в своих бедах и
нуждах десятки и сотни людей. Издревле христиане спешили к гробам святых, несли
сюда свои скорби и печали, проливали горячие молитвы, изрекали свои обеты и в
награду за веру нередко были свидетелями спасительных чудес. Господь делает
самые могилы святых местами духовного веселья верующих, гробы – источниками
чудотворений страждущих.

Для нашего пробуждения
от греховного сна, явил нам Господь нового святого в этом благодатном уголке
нашего Отечества, недалеко от того места, где Православная Русь склоняется над
мощами преподобного Серафима Саровского.

Как показывает нам
жизнь преподобного Феодора, чтобы стать святым, вовсе не нужно воскрешать
мертвых, быть про­роком, нужно только сохранить до последнего дня своей
жизни настроение горячей веры и любви к Спасителю. Преподобный Феодор жил
небесной красотой, шел узким путем нравственного подвига, искал, алкал, жаждал
только небесной правды, полноты любви к Богу и ближним.

Прославляя сегодня
нового святого, Церковь хочет, чтобы мы, верующие люди, подражали его вере и
благочестивой жизни и его святости. Святость – это задача и конечная цель
каждого из нас, каждого христианина, святостью венчается цело-жизненное
сотрудничество человека с Богом. Спасение наше зависит, прежде всего, от
благодати Божией, и преподобный Феодор может сказать о себе с апостолом Павлом:
«Благодатию Божиею есмь то, что есмь» (1 Кор. 15, 10). Господь подает каждому
благодать Свою, но спасение созидается еще и усердным трудом каждого человека.
От нас зависит, употребим мы этот Божественный дар на дело исправления,
обновления и спасения или нет.

Как яркий светильник во
тьме ночной, так и прославленный ныне угодник Божий преподобный Феодор светит
нам нетленной славой и зовет наши сердца к добродетели. Являясь свидетелями
этого великого торжества веры, вознесем свои теплые молитвы перед его
чудотворными останками, возблагодарив Господа за Его великий дар
нам.

Когда в нашей жизни
будет темно, в душе скорбно, поспешим сюда, в это святое место, если не телом,
то духом, выплачем свое горе, попросим помощи – и верьте: тепло, светло и
отрадно станет тогда у нас на сердце, непременно получим мы нужную
помощь.

Молитвами новопрославленного старца
Феодора да ниспошлет Господь свою милость и благословение всем, с верою и
любовью притекающим к его цельбоносным мощам и небесному предстательству.
Аминь»
[372].

[285] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 15.

[286] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 11.

[287] Там же. С. 13.

[288] Там же. С. 14.

[289] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 14–15.

[290] Там же. С. 14.

[291] Там же. С. 15.

[292] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 15–16.

[293] Там же. С. 16.

[294] Там же.

[295] Там же. С. 16–17.

[296] Бахмустов С.Б. Монастыри Мордовии… С. 738–739.

[297] Новый и полный географический лексикон Российского государства… С. 20.

[298] Тихон (Цыпляковский), игум. Историческое описание… С. 20.

[299] Субботин Н., проф. Архимандрит Феофан… С. 5.

[300] Тихон (Цыпляковский), игум. Историческое описание… С. 42–43.

[301] То есть десять молитв просто и десять с поклонами. См. Тихон (Цыпляковский),
игум. Историческое описание… С. 50.

[302] РГБ. Ф. 214. Оп. 1/41. Д. 286. Л.Л. 25–36.

[303] Бахмустов С.Б. Монастыри Мордовии… С. 738–739.

[304] РГБ. Ф. 214. Оп. 1/41. Д. 286. Л.Л. 51–55.

[305] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 25–26.

[306] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 25.

[307] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 26–28.

[308] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 28–31.

[309] Краткое поучение старца Феодора… С. 37.

[310] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 31–32.

[311] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 36–37.

[312] Там же. С. 38.

[313] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 38–39.

[314] Там же. С. 39–40.

[315] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 40–42.

[316] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 42–45.

[317] Феодосий (Голосницкий) бывший еп. Устюжский и Тотемский; с 9.11.1766 еп.
Тамбовский и Пензенский; † 23.12.1786. См. Справочно–библиографические материалы
к книге Смолича И.К. История Русской Церкви 1700–1917… С. 756.

[318] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 45–47.

[319] Преосвященный Феодосий, епископ Тамбовский. В кн. Никодим (Кононов), архим.
Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков. Декабрь. Т. II… С. 288–304.

[320] Старец схимонах Зосима (Верховский). В кн. Никодим (Кононов), архим.
Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков. Октябрь… С.
598–687.

[321] Пустынножитель Василиск (Память 29 декабря). См. кн. Жития Сибирских святых.
Новосибирск, 1999. С. 145–174.

[322] Наставления схимонаха Зосимы. В кн. Старческие советы некоторых отечественных
подвижников благочестия XVIIIXIX веков. Москва: Издание Афонского Русского Пантелеимонова
монастыря, 1913. С. 272–273.

[323] РГБ. Ф. 214. Оп. 1/41. Д. 286. Л.Л. 35–36.

[324] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 37–38.

[325] Субботин Н., проф. Архимандрит Феофан, настоятель Кириллова–Новоезерскаго
монастыря… С. 63.

[326] Там же. С. 5.

[327] Феофилакт (Горский), еп. Переславль–Залесский и Дмитровский, рукоположен
18.09.1776; с 6.05.1788 еп. Коломенский и Тульский. См.
Справочно–библиографические материалы к книге Смолича И.К. История Русской
Церкви 1700–1917… С. 733.

[328] Архимандрит Игнатий Симоновский. В кн. Никодим (Кононов), архим. Жизнеописания
отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков. Август… С. 40.

[329] Историческое описание Московскаго Симонова монастыря. М., 1843. С.
103–104.

[330] Архимандрит Макарий, настоятель Николаевскаго Пешношскаго монастыря. В кн.
Никодим (Кононов), архим. Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18
и 19 веков. Май… С. 357.

[331] Архимандрит Макарий, настоятель Николаевскаго Пешношскаго монастыря… С.
357–371.

[332] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 66.

[333] Краткое поучение старца Феодора… С. 38–40.

[334] Там же. С. 42.

[335] Краткое поучение старца Феодора… С. 42.

[336] РГБ. Ф. 218. Д. 734. Л.Л. 107–109
об.

[337] Жизнь отца Феодора, бывшаго Настоятеля Санаксарския обители… С. 57–58.

[338] Бахмустов С.Б. Монастыри Мордовии… С. 742.

[339] Схимонахиня Марфа Арзамасская (М.П. Протасьева). В кн. Никодим (Кононов), архим.
Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков. Апрель… С.
332–333.

[340] Настоятельница Арзамасской Алексеевской общины, Марья Петровна Протасьева. В кн.
Поселянин Е. Русская Церковь и русские подвижники XVIII века… С. 279–280.

[341] Житие и писания молдавскаго старца Паисия Величковскаго. М.: В Университетской
Типографии, 1847. С. 340.

[342] Житие и писания молдавскаго старца Паисия… С. 259, 261–264, 268.

[343] Там же. С. 274–275, 276.

[344] Там же. С. 278, 282–283.

[345] Настоятельница Арзамасской Алексеевской общины схимонахиня Олимпиада. В кн.
Никодим (Кононов), архим. Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18
и 19 веков. Август… С. 76.

[346] Блаженная Елена Арзамасская. В кн. Никодим (Кононов), архим. Жизнеописания
отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков. Март… С. 311–314.

[347] Игумения Евпраксия. В кн. Никодим (Кононов), архим. Жизнеописания отечественных
подвижников благочестия 18 и 19 веков. Сентябрь… С. 247–249, 251.

[348] Бахмустов С.Б. Монастыри Мордовии… С. 743.

[349] Святый праведный воин Феодор (Ф.Ф. Ушаков, адмирал флота Российского). Киев,
2001. С. 31.

[350] Тихон (Цыпляковский), игум. Историческое описание… С. 22, 24–25.

[351] Там же. С. 25.

[352] Бывший еп. Дмитровский, викарий Московской епархии; с 5.08.1824 еп. Тамбовский и
Шацкий; с 5.04.1829 еп. Новочеркасский и Георгиевский. См.
Справочно–библиографические материалы к книге Смолича И.К. История Русской
Церкви 1700–1917… С. 757.

[353] РГА ВМФ. Ф. 315. Оп. 1. Д. 1891. Л. 2–3.

[354] Старец иеромонах Феодор (Ушаков). В кн. Поселянин Е. Русская Церковь и русские
подвижники XVIII века… С. 261–273. С. 273.

[355] Ф.Ф. Ушаков и Санаксарский монастырь. В кн. Российский Архив. История Отечества
в свидетельствах и документах XVIIIXX вв. Т. VI. М.: «Студия ТРИТЭ», РИО
«Российский Архив», 1995. С. 97.

[356] Тихон (Цыпляковский), игум. Историческое описание… С. 27.

[357] Миряне и иноки – ученики Оптинских старцев, погребенные в Оптиной пустыне. В кн.
Никодим (Кононов), архим. Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18
и 19 веков. Ноябрь… С. 197–198.

[358] Жизнеописание Оптинского старца иеросхимонаха Макария. М., 1997. С.
118–119.

[359] Краткое поучение старца Феодора… С. 42.

[360] Жизнеописание Оптинского старца иеросхимонаха Макария… С. 148.

[361] Никодим (Кононов), архим. Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18
и 19 веков. Март… С. 127.

[362] Бахмустов С.Б. Монастыри Мордовии… С. 579.

[363] Овчинников В.Д. Федор Ушаков. М.: «Новатор», 1998. С. 396–399.

[364] Бахмустов С.Б. Монастыри Мордовии… С. 606–607

[365] Род. 3.06.1955. Тезоименитство 24 апреля. Хиротония 8.02.1991. На кафедре с
8.02.1991. См. Епископат Московского Патриархата (по состоянию на 10 июля 2001
года) // Православный церковный календарь 2002. М.: Издательский Совет Русской
Православной Церкви, 2001. С. 160.

[366] Бахмустов С.Б. Монастыри Мордовии… С. 517.

[367] Там же. С. 609.

[370] Чернова Л. Санаксарские торжества. В кн. Санаксарский монастырь… С.
149–152.

[371] Бахмустов С.Б. Заступник и покровитель. В кн. Санаксарский монастырь… С.
153–155.

[372] Санаксарский монастырь… С. 146–148.